При известии о переменах в военных планах Петербурга, Катенина хватил апоплексический удар. Добряк Гасфорд как мог поддерживал в письмах своего коллегу и единомышленника. Писал, что дело их не пропало, а только отложено «по случаю смут на Западе» и все рано или поздно, но обязательно образуется… К счастью, генерал-губернатор Оренбурга от удара отошел.
Весной 1859 года Гасфорд с Катениным начали активно претворять в жизнь постановления петербургских совещаний. Для начала Катенин поручил своему обер-квартирмейстеру Дандевилю изучить восточное побережье Каспийского моря и найти удобное место для якорной стоянки и постройки торговой фактории Командующий Аральской флотилией Алексей Бутаков получил от генерал-губернатора задание отвезти на родину возвращавшегося из Петербурга бухарского посла Нажмуддина-ходжу.
– Надеюсь на вашу предприимчивость, Алексей Иванович, – напутствовал Бутакова Катенин. – Ежели хивинский хан будет мешать движению ваших пароходов вверх по Амударье, пробивайтесь силой! К тому же постарайтесь использовать начавшийся в Кунграде мятеж туркмен и каракалпаков для захвата города нашими войсками. Для этого даю вам подполковника Черняева с ротой солдат.
Одновременно генерал-губернатор Западной Сибири Гасфорд отправил штабс-капитан Венюкова на рекогносцировку правого берега реки Чу «против Пишпека и местности на 100–200 верст далее вниз по реке». Венюкову предписывалось хранить в строжайшей тайне конечную цель экспедиции – захват Пишпека.
Посланный Катениным обер-квартирмейстер Дандевиль трудился все лето 1859 года. Обследовав восточное побережье Каспия, он сделал вывод, что лучшее место, пригодное для создания русской торговой фактории, – это Красноводский залив. Во время плавания по Каспию близ Чикишляра не обошлось без перестрелки с воинственными туркменами.
В конце октября 1859 года в Петербурге было созвано очередное совещание по Средней Азии. На этот раз состав его был минимальным – генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, Горчаков и Сухозанет. Речь вели о фактории на Каспийском море. Обустройство ее решили отложить до согласия на это вождей местных туркменских племен.
– Повременить следует хотя бы по двум причинам, – высказался великий князь Константин. – Во-первых, применение силы восстановило бы туркмен еще более против нас. А, во-вторых, дало повод к подозрению о наших завоевательных намерениях на восточном берегу Каспия.
Остальные с ним согласились.
Любопытно, что на совещании было решено наградить всех участников экспедиции… кроме Дандевиля, который якобы упустил из виду основную возложенную на него задачу – «упрочить… торговые сношения наши с туркменами». Вообще-то сложно «упрачивать торговые отношения», когда по тебе из-за камней палят с берега…
В это время пришло известие, что в ближайшем кокандском городе Кунград снова произошел мятеж – власть опять захватили местные туркмены, которые отказываются подчиняться хану. Сразу возникло заманчивое предложение, а не использовать ли этот мятеж в своих целях?
Бутакову было предложено воспользоваться уникальной ситуацией в Кунграде. Но его экспедиция сразу не задалась. Бухарский посол Нажмуддин-ходжа наотрез отказался вернуться в Бухару на русском пароходе. И хотя Нажмуддин придумывал разные предлоги, очевидным для всех было одно – бухарец просто боялся пароходов. Тем не менее Катенин приказал Бутакову отправиться в мятежный Кунград, а оттуда вверх по Амударье с целью «исследовать Аму и определить пункт, удобный для будущих наших торговых сношений в пределах Бухарии».
В данном случае Горчаков поддержал замысел Катенина направить пароход и две барки Аральской флотилии в глубь Бухарского ханства, выразив желание, чтобы оренбургские купцы воспользовались этим для развития торговых связей, «составляющих, – как писал Горчаков Катенину, – главный предмет наших сношений с среднеазиатскими ханствами».
Бутакову удалось достичь Кунграда и отогнать осаждавшие город хивинские войска, но плыть дальше, «в Бухару», он не смог из-за резкого обмеления дельты. В Кунграде царила анархия и процветала торговля рабами. Туркменская знать, захватив власть в городе, стремилась использовать русский экспедиционный отряд для утверждения собственного господства в низовьях Амударьи. Когда же Бутаков заявил, что «грабежи и торговля людьми совершенно противны духу русского правительства», ему пришлось встретиться с откровенно враждебным отношением своих союзников, на помощь которым он прибыл. Во избежание назревавшего столкновения русская флотилия оставила Кунград и вернулась на свою базу в форт Раим. Известие о неудаче Бутакова вызвало горестную резолюцию Катенина: «…Вопрос о возможности верного плавания по Аму-Дарье остается в прежнем неопределенном положении…»