— Ну, смотрите, — вздыхаю, — Я вас ещё и этим грузить не хотел. Сами напросились.
— Излагай.
Пришлось рассказать ему о Сливко. Как под личиной заслуженного учителя и руководителя туристического клуба скрывался кровавый маньяк. Как эта сволочь вешала детей, под предлогом «медицинских экспериментов» и снимала их предсмертные муки на камеру. Рассказал, как Сливко получал сексуальное наслаждение от предсмертной агонии жертв и расчленял их, скрывая следы преступлений. Поведал, как эта нелюдь пила человеческую кровь в банках, фотографировала отрубленные детские ноги вместе с головой, резала детские трупы и складывала из них фигуры, делая снимки. От себя добавил, что все улики, фотографии задушенных и замученных детей, пионерская форма и даже ботинки жертв с отпиленными мысками находятся прямо в клубе в помещении «Щитовой».
Наставник выглядел хмурым как грозовая туча и одновременно задумчивым.
— А почему ты не хочешь сдать эту тварь милиции? — спросил он.
— Потому, что не получится. Как сдать? Светиться нам однозначно нельзя. Особенно после дел в Ставрополе. Да и объяснить невозможно, откуда я это все знаю. Анонимку отправить или позвонить, не называя своего имени? Сочтут грязным наветом. Ведь Сливко, заслуженный учитель РСФСР, уважаемый гражданин и гордость города. Ему покровительствуют руководители Невинномысска. Особенно третий секретарь горкома партии Костина. Она чуть не молится на «талантливого педагога и отличного детского руководителя». В 85 году, узнав правду о своем протеже, после его ареста, она покончит с собой. А начальник милиции 10 лет, ничего не делавший для поимки маньяка, будет снят с должности.
На данном этапе, лично мы можем остановить Сливко одним способом — убить его.
— Хорошо, допустим, — говорит Зорин, — Ты знаешь, как его поймать?
— Знаю. Он до позднего вечера сидит в своем клубе «Чергид». Клуб находится в центре города в помещении на первом этаже. Адрес я знаю.
— Не хочется решать всё такими методами, — задумчиво протягивает Игорь Семенович, — Не потому, что мне жалко эту тварь. Нет. Я бы сам бы его порезал на куски, и не поморщился. А потому, что мы вынуждены преступать закон, чтобы наказать это животное. Но раз ты говоришь, что другого выхода нет, значит, придется валить урода.
— Дядя Толя, я дверь прикрываю, как вы просили, до свидания, — возбужденно кричит в темный зев коридора мальчик лет 12-ти. Хлопает зеленая дверь. А пацан бодрым шагом уходит прочь.
— Игорь Семенович, уже половина девятого. Этот малец точно последним был, — говорю Зорину. Мы с наставником сидим на скамеечке метрах в пятидесяти от входа.
— Я сейчас первый пойду, если никого кроме Сливко в клубе нет, грохну урода.
— А почему ты? — возмущается наставник, — Давай я схожу.
— Мы же уже с вами много раз говорили, — терпеливо отвечаю Зорину, — Я по возрасту больше подхожу в члены клуба. Взрослый мужик вызовет подозрение. А так, зашел записаться в клуб, если что. И никаких особых вопросов. И вообще, я сам всё сделаю. Вы меня здесь подождите и подстрахуйте на всякий случай.
— Нет, — рычит сэнсей, — Я должен всё это увидеть своими глазами. И не вздумай спорить.
— Хорошо, не буду, — я тяжело вздыхаю, — Тогда я захожу, а вы будьте поблизости. Если маньяк один, я его вырубаю и зову вас.
— Перчатки не забыл? — уточняет наставник.
— Нет, — хлопаю себя по карману, где лежат тонкие нитяные перчатки, купленные ещё в Ставрополе, в магазине садового инвентаря.
— А веревку?
— В кармане.
— Принимается, действуй, — кивает сэнсей.
Через пять минут я уже возле зеленого входа в клуб. Аккуратно открываю дверь, стараясь не шуметь. Передвигаюсь мягкими шагами, на носках. Поворачиваю в коридор. Вижу курчавую шевелюру и крепкую спину маньяка у раскрытой двери «Щитовой». Сливко что-то рассматривает.
«Совсем страх скотина потерял. Даже дверь не закрыл на ключ», — отмечаю про себя. Делаю шаг, другой. Маньяк что-то чувствует и начинает оборачиваться. Рву к нему со всех ног. Сливко видит меня и после секундной растерянности, злобно скалится. Он наклоняется, рука смыкается на рукояти черного туристического топорика, лежащего в «Щитовой», но я уже рядом. Коротко и резко бью кроссовком по мощной челюсти урода. Сливко сносит на пол. Топор лязгает, выпадая из разжавшейся руки. Я добавляю ему ногой в голову для гарантии так, что ублюдок подлетает вверх и замирает на полу в глубоком нокауте.
Надеваю перчатки, быстро достаю веревку, спутываю руки и ноги бессознательного маньяка. Затыкаю ему рот комком из пионерской рубашки.