Всю ночь дозоры, отгоняя сон, всматривались в кромку леса. Ночь была лунная. С высоты стен было видно далеко. Равнина перед городом была пустынная. Вокруг стояла напряженная тишина. Только ратники перекликались между собой, да ветер завывал в пустых глазницах бойниц. Снег серебрился в ярком свете луны. Верхний слой, легкой поземкой, перемещался по полю, собираясь в сугробы. Меняя друг друга, ратники грелись от пронизывающего холодного ветра, у разожженных костров.
Вдруг, что-то привлекло внимание одного из стражников. Несколько черных точек появилось из леса и тут же скрылось вновь. Ратник протер глаза. Не почудилось ли. Но вот вновь они появились на белой глади поля. Их становилось все больше. Черная масса выползала из леса, растекаясь по полю. Скоро можно было различить мчавшихся всадников.
– Ни как монголы! – закричал ратника, указывая рукой в сторону леса.
Тут же по ступеням застучали торопливые шаги. На стены поднимались все стражники.
– Беги Горислав, к церкви, – распорядился старшина, – пусть бьют набат.
Стражник, первым заметивший приближение врага, – помчался по пустынным улицам к дому настоятеля, стоящего рядом с церковью.
– Открывай! – забарабанил гонец в крепкие дубовые ворота.
На стук в воротах откинулось небольшое окошечко, в котором показалось заспанное лицо пономаря.
– Что стучишь? – недовольно спросил он.
– Зови звонаря! – заторопился ратник, – Пусть звонит в большой колокол! Враг у ворот!
Раздался лязг запора и ворота приоткрылись.
– Заходи, – проговорил пономарь, – иди в дом настоятеля, без его разрешения звонить не велено.
Горислав помчался к большому дому, в окнах которого уже мелькал свет. К нему навстречу вышел настоятель прихода.
– Батюшка, – остановившись перед духовным лицом гонец, – беда пришла, которую давно ждали. Монголы подступили к городу.
– Возвращайся сын мой, безбоязненно на стены. Там твое место. Господь поможет воинству православному выстоять против врагов безбожных. А тут я сам распоряжусь.
Получив благословенье, Горислав побежал обратно. Не успел он еще выйти за ворота, как над городом разнесся тревожный звон большого колокола.
Спящий город ожил. Дворовые псы залились лаем. Мужчины выбегали на улицу уже в боевом облачении и бежали к городским стенам, что бы занять свои места. Одним из первых на стену, расположенную над городскими воротами, поднялся Михаил Всеволодович. Спокойно он взирал на приближающегося врага. Зная, что нет в городе войска, монголы не торопились. Вальяжно, чувствуя свою силу, они приближались к крепости, охватывая ее полукольцом. Русичи с интересом разглядывали нового врага. Почти все монголы были верхом на невысоких рыжих лошадках. Одеты они были в долгополые шубы, поверх которых был надет кожаный доспех с рядами железных и медных пластин. Всадники в руках копья. У каждого у пояса были прикреплены ножны, а к седлам прикреплялись лук и колчан со стрелами. От общей массы отделился один из всадников. В отличии от остальных он был на породистом скакуне и дорогих доспехах. В сопровождении полусотни всадников, ничего небоясь, он подъехал почти в плотную к воротам.
– Я тысячник Кукуджу, – выкрикнул он, – предлагаю вам покориться! Сложите оружие и откройте ворота! В противном случае, мы сожжем ваш город, а всех его жителей перебьем.
– Приходите, – ответил Михаил, – ежели вам жизнь не дорога!
К Пронску подошли семи тысячная темника Бурундая. Изготовив множество длинных лестниц, монголы разделились на отряды и с рассветом пошли на приступ. Покуда первый отряд карабкался по лестницам на стены Пронска, другие отряды в это время, отдыхали или обстреливали из луков защитников города. Но и русичи не оставались в долгу.
На головы степнякам сыпались камни и бревна. Лился кипяток и горячая смола. Длинными рогатинами ратники спихивали приставленные лестницы. Сотни обожженных и раненных степняков корчились на дне рва. По их телам нукеры тащили новые лестницы, не давая русичам передохнуть.
Там, где нукерам удавалось подняться на стены, возникали повсеместно ожесточенные рукопашные схватки. Защитники города набрасывались на них кто с чем: кто колол копьем, кто рубил мечем и топором, кто резал сапожным ножом. Весь день продолжался штурм, только вечером застучали барабаны, отзывая войско назад.