Всего, по данным ПВО главной базы, в течение дня над Севастополем прошли 168 Ju-88, 60 Ju-87 и 13 He-111[57]. Количество сброшенных ими бомб, по разным оценкам, варьируется от 1500 до 4000 шт. По данным с германской стороны можно установить, что авиацией за день было сброшено на Севастополь 525 т бомб, в их числе семь – в 1400 кг и одна – в 1700 кг.
Под удары авиации противника попали зенитные батареи СОРа. Преимущественно атакам подверглись те из них, которые располагались на северной стороне. Этому были две причины: во-первых, именно в северном секторе предполагалось нанесение основного удара, а во-вторых, размещенные здесь батареи находились на путях подхода и отхода немецкой авиации после атак.
Когда по Севастополю открыла массированный огонь немецкая артиллерия, в штабе Приморской армии решили, что после окончания обстрела непременно начнется штурм. И вновь были крайне озадачены, когда этого не произошло. У командования росло непонимание действий противника, которые противоречили всему, к чему командование СОРа уже привыкло за прошедшие полгода. Чтобы разобраться в ситуации, нужен был пленный, «язык». Но немцы из окопов не показывались и даже разведывательные группы не направляли.
Артиллеристы 30-й батареи доложили, что противник ведет по ним огонь сверхмощными орудиями. От попадания одного из снарядов треснул трехметровый бетон. Когда измерили калибр одного неразорвавшегося боеприпаса, то удивились: его диаметр составлял 615 мм.
Об этом немедленно доложили в штаб армии. Там полученным сведениям не поверили и для проверки направили одного из работников оперативного отдела – майора К.А. Харлашкина. Тот подтвердил слова артиллеристов и для убедительности сфотографировал снаряд и привез снимки в штаб[58]. Были, правда, обнаружены осколки снаряда еще большего калибра, о чем артиллеристы тоже доложили, но настаивать не стали.
Немецкие наблюдатели 3 июня отметили прекращение инженерных работ на всем фронте обороны Приморской армии. Это означало, что войска СОРа закончили оборудование позиций и приготовились к отражению наступления.
Именно в этот день начальник оперативного отдела майор А.И. Ковтун впервые заметил признаки усталости среди командиров на передовой. Все они находились в постоянном, подпитываемом штабом армии напряжении и ожидании неминуемых атак. Острота впечатлений и быстрота реакции притуплялись, появилось чувство равнодушия к происходящему – то, что должно было «стать невыносимым, превращалось в своего рода быт…»[59]. В документах зафиксирован рост антисоветских настроений отдельных военнослужащих и жителей города. Так, слесарь автогаража 25-й дивизии Дежура заявлял: «Еще несколько дней, и немцы от Севастополя ничего не оставят. Я воевать за советскую власть не хочу, т. к. пройдет еще немного времени и ее немцы уничтожат»[60].
Командование СОРа с нетерпением ждало начала наступления. В том, что оно начнется в самом ближайшем будущем, никто не сомневался. Адмирал Ф.С. Октябрьский раз за разом пересчитывал соотношение собственных сил и войск противника, взвешивал шансы. «Вступая в третье, решающее сражение за Севастополь, нам теперь ясно: мы имеем силы, которые в основном готовы к бою. Войск для обороны достаточно, неплохо с артиллерией. Маловато оружия, маловато авиации по сравнению с противником. Если бы получить 50–70 Як-1. Маловато ЗА, особенно автоматики на переднем крае. Моя гвардия и основа – морпехота: 7-я, 79-я, 8-я, 9-я бригады МП, 2-й и 3-й полки МП, части ПВО[61]. Думаю, честь русского оружия не посрамим», – записал он в своем дневнике.
4 июня сильному обстрелу и бомбардировке подверглись позиции 25-й дивизии. «От сотен одновременно раздававшихся взрывов земля дрожала, как в эпицентре девятибалльного землетрясения. Линия обороны обозначилась пеленою черной гари, поднимавшейся высоко над лесом и холмами. Взрывные волны вместе с поднятой пылью упругой обжигающей струей вонзались в смотровые щели, жгли глаза, спирали дыхание» – так описал свои тогдашние впечатления бывший командир 25-й дивизии генерал Т.К. Коломиец[62]. Встревоженный увиденным, он стал обзванивать подчиненные полки и выяснять количество понесенных потерь. В 54-м полку подполковника Н.М. Матусевича было убито трое и ранено два бойца, в 287-м полку майора М.С. Антипина – всего трое раненых. Сильной бомбардировке был подвергнут город. Масштабы разрушений были колоссальны: вся городская инфраструктура оказалась выведена из строя, повсеместно возникли очаги возгорания.