— Значительные повреждения правого двигателя, сэр. Основные системы выведены из строя. Двигатель работает на дублирующих с мощностью не более тридцати процентов. Угрозы взрыва нет. Прогноз по текущему ремонту около тридцати минут. Повторное попадание его гарантированно уничтожит.
Ну, хорошо, что хоть как-то функционирует. Разберемся с этим позже. Сейчас есть проблемы поважнее.
На этой оптимистичной ноте меня застала обещанная Джонсоном перегрузка. 2G не много для тренированного организма, но все-таки неприятно. Страховочные ремни сиденья автоматически натянулись, хотя последнее, что можно себе представить при перегрузке, это то, что выпадешь из кресла. Но техника безопасности, как известно, написана кровью тех, кто ее не соблюдал.
Больше всего в этот момент я переживал за канониров, управлявших орудиями основного калибра. Вот им перегрузка могла помешать точно навестись на цель. Нет, конечно, большая часть процессов контролировалась компьютером, и от канонира не требовалось больших усилий для наведения орудия — по сути нужно просто выбрать оптимальную, по его мнению, точку для выстрела и подтвердить команду на залп. В общем-то, эту задачу компьютер мог решить и самостоятельно по команде, например, с главного оружейного пульта на мостике, но практически во всех флотах стрельбой из орудий крупного калибра заведовали люди. Причин тому было несколько. Первая и самая главная — это опасность помехи со стороны средств электронной борьбы противника в момент прицеливания. Такие прецеденты имели место на заре космических баталий и с тех пор, в общем-то, не повторялись. Но вот было ли это связано с прогрессом компьютерных технологий или с тем, что управлением огнем занимались люди, и развивать это направление РЭБ просто не имело смысла, достоверно определить никто не мог. Во-вторых, при таком подходе исключался риск того, что при уничтожении рубки, а в бою могло произойти и такое, вся система управления огнем отключится. В таком случае каждый орудийный пост мог вести огонь самостоятельно, что существенно увеличивало боеспособность корабля. Особенно это было актуально на крупных кораблях — фрегатах и линкорах, у которых даже одно продолжающее стрелять орудие представляло серьезную опасность для врага. Ну и последнее, но не менее важное: в перестрелке кораблей очень важное значение имеет конкретное место, куда будет произведён выстрел. У противника может быть поврежден внешний защитный корпус и иметься возможность вести огонь непосредственно по бронекорпусу, или, например, выстрелом можно задеть одну из антенн корабля, или орудие ПКО. Все многообразие вариантов, конечно, может быть просчитано компьютерными алгоритмами, но многолетняя практика сотен различных сражений показывала, что хорошо обученный человек справляется в этой ситуации лучше.
В выучку своих канониров я верил, благо, на пути к Дайнекс-7 во время учебных стрельб они показывали просто отличные результаты. Но вот стрельбу при перегрузке, пусть и небольшой, я в программу учений не включал… Как-то в голову не пришло, ситуация все-таки нечастая.
К счастью, мои опасения оказались напрасными. Когда «Дартер» резко повернул направо и начал движение в сторону аэрозольного облака, которое до этого старательно облетал, то преследовавший его «Микаса» оказался в секторе стрельбы повернутых вправо и назад орудий «Дартера». И вот тут у моих канониров открылось короткое окно возможностей на те несколько секунд, пока «Дартер» не зайдет внутрь облака, и стрельба лазерами не потеряет смысл. И они свой шанс не упустили. Сначала оба носовых орудия ударили ровно в ту часть корпуса альтаирского эсминца, где уже была повреждена защита, и, похоже, добились пробития бронекорпуса. По крайней мере, из мест попаданий активно шла утечка воздуха. Затем кормовые орудия слаженным залпом уничтожили остатки ПКО правого борта «Микасы». К чести последнего, стоит отметить, что альтаирцы довольно быстро отреагировали на маневр «Дартера» и, успев довернуть корпус, ответным выстрелом спаренного орудия сбили весьма приличный кусок внешней защиты правого борта моего эсминца. Но это было уже не важно. Как только оба корабля вошли в аэрозольное облако, и лазеры основных калибров умолкли, в дело вступили ракеты. Естественно, и я, и капитан «Микасы» сразу же отдали команду на пуск ракет, и с обеих сторон их полетело сразу по десятку, но вот только у «Микасы» ПКО правого борта было выведено из строя, и останавливать ракеты ему было нечем. У «Дартера» же ПКО работало, хоть и без лазерных орудий, но, тем не менее, твердотельные картечницы исправно сбивали большую часть альтаирских ракет. Капитан «Микасы», конечно же, понял всю серьезность угрозы и попытался выйти из боя, но было поздно. Третий залп ракет окончательно добил некогда лучший эсминец альтаирского флота, превратив его в груду бесформенных обломков. Примечательно, что с «Микасы» не ушло ни одной спасательной капсулы. Этот факт меня крайне насторожил, хоть я пока и не понимал, почему.