Сегодняшним утром Ивэнлин потребовалось примерно сорок минут на то, чтобы добраться до места, где были установлены силки и капканы. Уилл преодолел это расстояние за час с четвертью, делая более частые остановки, чтобы восстановить дыхание, не считаясь при этом со временем. Как эти остановки были ненавистны Уиллу, ведь он понимал, что тратит на них светлое дневное время. Но альтернативы этому не было. Не было смысла в том, чтобы заставлять себя идти до полного изнеможения. Он должен поддерживать себя в таком состоянии, чтобы, когда найдет Ивэнлин, оказать любую помощь. Солнце перевалило за гребень горы, когда Уилл добрался до отмеченного особым знаком дерева, означающего начальную точку линии установки силков. Он дотронулся одной рукой до разреза на коре, затем, отвернув голову от тропки, проложенной между соснами, краем глаза заметил что-то. Что-то, отчего его сердце замерло и перестало биться.
Там, на снегу, ясно виднелись четкие следы лошадиных копыт, и они пересекали тропинку, с которой сошла Ивэнлин. Кто-то следовал за ней.
Забыв о слабости, Уилл побежал, согнувшись вполовину и припадая к земле, – побежал через густые заросли сосны к тому месту, где был установлен первый силок. Снег здесь был затоптан и примят. Он опустился на колени, пытаясь прочитать историю, написанную на этом месте.
Первый силок был пустым. Уилл мог рассмотреть, где Ивэнлин подсыпала новую приманку, примятый снег вокруг силка и несколько разбросанных вокруг зерен. Так, значит, когда девушка пришла сюда, в силке уже была добыча.
Затем, переведя взгляд на более отдаленные места, Уилл увидел группу других следов, ведущих к тому месту, где девушка опустилась на колени, торжествуя, по всей вероятности, от того, что они не остаются без добычи. Как Уилл заметил, отпечатки лошадиных копыт говорили о том, что лошадь остановили примерно в двадцати метрах от нее. По всей вероятности, животное, как большинство рейдерских лошадей, было обучено ходить бесшумно. Размышляя над этим, Уилл почувствовал, как в его сознании нарастает тревожное предчувствие. Его беспокоила мысль о возможной встрече с врагом, обученным таким приемам, но теперь он понял, что все случилось именно так. Следы борьбы между Ивэнлин и тем, кто на нее напал, со всей полнотой воспринимались его тренированным глазом. Уилл почти видел этого человека – он был уверен в том, что нападавшим был именно мужчина, – бесшумным шагом подошедшего к девушке сзади, схватившего ее и потащившего за собой, а она, погруженная в глубокий снег, отбивалась от него как могла.
Затоптанный снег свидетельствовал о том, что Ивэнлин отбивалась ногами. Затем вдруг сопротивление ее прекратилось, и две неглубокие борозды, проложенные в снегу, повели туда, где стояла в ожидании лошадь. Следы, оставленным ее каблуками и ее обмякшим в беспамятстве телом, говорили о том, что ее оттащили в сторону.
В беспамятстве? Или мертвую, подумал Уилл. При этой мысли он почувствовал, будто холодная рука сдавила его сердце. Решительно тряхнув головой, Уилл отогнал эту мысль прочь.
– Нет смысла тащить Ивэнлин отсюда, если незнакомец убил ее, – сказал себе Уилл.
И он почти поверил своему предположению. Однако знакомое гнетущее чувство неуверенности грызло его изнутри, пока он шел по лошадиным следам назад к основной тропе, а затем в противоположном направлении, по следам, ведущим назад к хижине.
Уилл был рад тому, что додумался взять с собой одеяла. Ночь обещает быть холодной, подумал он. Радовало Уилла и то, что он догадался взять с собой лук, хотя он ловил себя на мысли, что сейчас ему больше пригодился бы мощный изогнутый лук, которого он лишился на мосту в Селтике. Это оружие намного превосходило легкий скандианский охотничий лук. К тому же Уилл чувствовал тревожную уверенность в том, что оружие понадобится ему, и причем очень скоро.
Глава 5
Мир перевернулся с ног на голову и к тому же постоянно подпрыгивал.
Постепенно, по мере того как глаза Ивэнлин обрели возможность фокусировки, она поняла, что висит вниз головой, а ее лицо расположено всего в нескольких сантиметрах от крупа лошади. Это неестественное положение вызывало стук крови в висках, болезненно отзывающийся в голове, стук, который усиливался твердым, размашистым шагом, привычным для лошади. Девушка заметила, что конь был каштанового цвета, а его шерсть была длинной, косматой и явно нуждалась в чистке. Малая часть лошадиного крупа, которую она могла видеть, была покрыта потом и засохшей грязью.