– У-у-у-у-у-ухты! Выживший! Ну, здравствуй, Емеля! Третьим будешь!
Как у любого добросовестного человека, у него были всяческие нормы, правила, табу и неотвратимые действия. Перед смертью его папаша завещал, что, если даже самый зловещий висельник восстанет с того света, могильщик обязан выпустить его из плена и оказать всяческое содействие. Это было кредо. Он даже не думал ни секунды, будто всю жизнь к этому готовился. В ход пошли лопата, верёвки и немецкий брезент.
Через пятнадцать минут живой труп перекочевал в заброшенный склеп, а следы раскопок тотчас были заметены. Когда ГБ проснулась после ночного угара, он как ни в чём не бывало растапливал самовар. Стол уже был накрыт различными закусками, а во главе красовалась бутыль самогона. Алкочад возобновился с новой силой!
Чикатило возвращается
Несколько месяцев Чикатило пришлось кантоваться в сыром склепе, и лишь по ночам он имел возможность покидать своё убежище, дышать свежим воздухом и бродить по кладбищенским аллеям. Вскоре он, как Гробченко, научился видеть в темноте, знал каждый закуток и мог с закрытыми глазами отыскать любое надгробие. Он даже подружился с мертвецами и часто разговаривал с ними. Они рассказывали ему правду жизни и смерти, без всякой толерантности и слюнявых предрассудков.
Естественно, в таком положении скелетам незачем было чего-то стесняться. Обо всех ужасах и злодействах они говорили спокойно и прагматично. Иногда даже с лёгкой иронией. Мертвецы потешались над ним и выдавали такой расклад, по которому выходило, что он полный кретин и мудило. Придурок, который естественные чувства и желания, да и всю свою жизнь променял на участь убогова батрака фабрики по производству галош! Ближе к пению петуха духи преисподней смирялись к нему, рассказывали добрые истории или давали полезные советы, как чувствовать себя хорошо и естественно…
От могильной атмосферы, от всего пережитого и услышанного с того света он чуть не свихнулся! Впадал в помешательство и истерию, его даже схватил тиф, но старик Гробченко выходил горемыку. Вскоре они незаметно сдружились, и «выживший» получил заветный ключ от библиотечной комнаты. При свете керосиновой лампы он запоем прочитал чуть ли не всю библиотеку «Загробной жизни», ужасов садизма и патологоанатомии. Чтение данных трактатов открыло ему новый мир возможностей и мировоззрение без всякого унылого дерьма и какого-либо слюнтяйства. Но главной его, настольной, книгой стал трактат «Молот ведьм». Он знал её наизусть и полностью врубился, что тёлки – это исчадие ада.
Постепенно он оправился от болезни и неожиданно для себя врубился, что стал другим человеком. То есть не «выжившим», а заново рождённым.
Он стал собранным, деловым и всегда чем-то старательно занимался. Читал, мастерил, поднимал штангу, охотился на кладбищенскую дичь или просто тренировался перепрыгивать через кресты. План его будущих действий был неизвестен Гробченко. Но периодически старик склонялся к мысли, что «клиент» что-то замышляет и к этому готовитца.
Вскоре комендантский режим стал частично ослабевать, и старик продумал план, как Чикатило выпроводить из города. Он хотел вывезти его в партии элитных гробов, которые сопровождал в Ростов. Но бесславный побег Чикатило не интересовал. В одну тёмную октябрьскую ночь он вылез из склепа и растворился во мраке. Утром во время обхода могильщик, как всегда, притащил похлёбку, но «живого мертвеца» там уже не оказалось.
Анюта без головы
В тот день была пьяная суббота. Местные уреловки Люся, Зина и Альбина, как всегда, начали утро с опохмелки. Всю ночь они бухали и еб***сь с фабричным пожарным и заведующим складом. За это им поставили трудодень и на фабрику они не явились.
Гулящие полагали, что вскоре придёт Анюта и притащит на закусон шпроты и тушёнку, но она так и не появлялась. Бабы снова обожрались самогона, отрубились и проспали дотемна. Анюта так и не появилась. Они снова нажрались самогона и дрыхли до полудня следующего дня. Утром у них начался похмельный пи***ц, но, как выяснилось, в хате не осталось выпивки, жратвы и папирос. Шаром покати, и мышь повесилась. Они наскребли копеек на пачку папирос и в угрюмом состоянии попи***али к Анюте в надежде хоть чем-то разжиться.
Вскоре они добрели до немецкого барака, куда ГБэшник переселил ее вместо репрессированного мастера цеха. Ад общаги остался в прошлом, теперь Анюта жила по-царски, а по ночам имела возможность тайно принимать служивых с подарками в виде рублей, шпрот и шампанского.