С Кумлинге выступили бодро пятью колоннами, обходя полыньи и торосы. Всадники пробирались вперед по двое, а то и гуськом, но имя Кульнева летело впереди, побуждая шведов оставлять мелкие острова и отступать на запад. К вечеру первого дня похода казаки и гусары впервые столкнулись с арьергардом противника и с тех пор гнались за неприятелем почти без отдыха, ночуя на снегу без костров, разметывая засеки в лесах, скача на рысях по тонкому льду в зареве пожаров, уничтожавших вмерзшие в лед суда, захватывая пленных, артиллерию, фуры, обозы, лазареты… Шестого марта все Аландские острова были покорены, впереди лежала белая пустыня с просинями коварных трещин. "Бог с нами, я перед вами, а князь Багратион за нами. В полночь, в два часа, собраться у мельницы, — приказывал генерал коннице в своей лапидарной манере. — Поход до шведских берегов венчает все труды наши. Сии волны — истинная награда, честь и слава бессмертия! Иметь с собой по две чарки водки на человека, кусок мяса и два гарнца овса. Море не страшно, кто уповает на Бога! Отдыхайте, мои товарищи".
Переход через Аландсгаф занял восемь часов; к полудню русские кричали "ура!" при виде прибрежных скал. Изумленные шведы высыпали на берег: не может быть, откуда здесь казаки? Поверив наконец своим глазам, береговая охрана открыла огонь. Гусары пошли в атаку с фронта, казаки — в обход с флангов; фланкёры спешились и выбили шведов из-за каменных укрытий. Искусно разбросанный по льду русский отряд казался в несколько раз больше, чем был; магистраты, к которым Кульнев выслал парламентеров, согласились сдаться. "Благодарение Богу, честь и слава российского воинства на берегах Швеции, — диктовал Кульнев донесение Багратиону. — Я с войском в Гриссельгаме воспеваю: Тебя Бога хвалим! На море мне дорога открыта и я остаюсь здесь до получения Ваших повелений".
— На молитву, шапки долой!
Барабаны смолкли, полковой священник принялся служить молебен. Барклай-де-Толли тоже стоял с непокрытой головой и крестился вместе со всеми. Шувалов перешел Кеми и продвигается берегом к западу, ждать подхода в Вазу припозднившихся частей более нельзя: уже шестое марта, а для шведов — восемнадцатое. До Умео отсюда около ста верст, даже если удастся пройти через Кваркен от островка к островку, велика опасность оказаться в Швеции без провианта и подкрепления, когда буря сломает лед и унесет его в море.
— Аминь!
Первый батальон построился и пошел вперед — прокладывать дорогу для пяти остальных, кавалерии и пушек. Войсковой старшина Киселев, которого Барклай еще прежде высылал с казаками на разведку, твердо заявил, что большой отряд с артиллерией никак не пройдет, но ведь для русских солдат невозможного не существует — не так ли, господин Аракчеев? Эту фразу генерал вставил в свой приказ.
…Проделав двадцать верст, расположились на ночь на острове Вальгрунд, похожем на могильную плиту: ни куста, ни тростинки, только вмерзший в лед гранит. "Костров не раскладывать, шалашей не ставить, часовым глядеть в оба: шведы начеку". Легко сказать — гляди в оба! Тут хоть в шесть глаз гляди, ни зги не видно: такая завируха поднялась, что Господи, спаси и сохрани! Ветер волком воет, жесткий снег сечет лицо, холод пробирает до костей — тут и черти в пекло греться полезут, не то что шведы! По чарке водки выдали на брата, но этим разве спасешься на всю ночь? Околевать нам здесь, что ли, ежели костров разводить нельзя?
— Прыгайте! — невозмутимо сказал Барклай, обходивший аванпосты.
Так и скакали всю ночь с ноги на ногу, хлопая себя руками по бокам, а в пять часов утра, как только стихла вьюга, пошли дальше — в открытое море.
Недавняя буря усеяла весь залив обломками льдин, стоявших торчком или наползавших друг на друга. Ровного места не найти: надобно то карабкаться вверх по льду, то сворачивать куски его на сторону, то выпрастывать ноги из глубокого снега. Лошади скользили и падали, ранили ноги об острые грани льдин; пушки, поставленные на полозья, то и дело застревали в торосах, — их наконец бросили позади, под охраной резерва, а измученная пехота шла и шла вперед, падая без сил по команде: "Привал!", а через четверть часа поднимаясь снова…
К шести вечера прибрели на остров Гадден, уже занятый казаками, — такую же бесплодную гробницу. Бывших на нем шведов захватили в плен, лишь нескольким удалось сбежать; эту ночь мерзли все вместе — и развели бы костры, да не из чего.