…В Лемберге восторженно приветствовали войска Великого герцогства Варшавского. В костелах звонили в колокола, в окна вывешивали красные и белые ткани, дети бежали следом за отрядами гренадеров. Ловко брошенный букетик ударился в грудь Доминика Рейтана, гарцевавшего впереди уланского эскадрона с новенькими эполетами на плечах; он поднял глаза к балкону, на котором стояло несколько барышень, и послал наугад воздушный поцелуй.
Помещики съезжались в город со всей округи; собрания шляхты заканчивались сбором средств под патриотические гимны. Поседевший и ссутулившийся, но не одряхлевший Игнаций Потоцкий, герой прошлого восстания, специально приехал в бывший (и будущий!) Львов, чтобы обнять Александра Рожнецкого, назначенного временным комендантом. Адам Потоцкий, в прошлом адъютант Ко-стюшко, привел целый кавалерийский полк, созданный на свои деньги; ему кричали: "Виват!" Впрочем, о Костюшко сейчас было лучше не вспоминать: поборник польской независимости не верил в Наполеона, "могильщика Республики". Рожнецкий издал прокламацию о том, что занял Галицию от имени императора французов. Черных двуглавых орлов с императорской короной Габсбургов повсюду заменяли французскими, а не белыми польскими, чтобы не прогневить другого двуглавого орла, не слишком-то спешившего лететь на помощь; за австрийскими чиновниками сохраняли их места, заставив присягнуть на верность Наполеону.
Генерал-лейтенант Суворов вертел в руках письмо, поданное ему Пеллетье. На вид ему лет двадцать пять, не больше; пухлые сочные губы, ямочка на подбородке… Похож ли он на своего знаменитого отца?
— Я буду с вами откровенен, господин генерал. Мне претит играть ложную роль.
Пеллетье напрягся, предчувствуя недоброе.
— Я знаю, что в этом письме. — Помахав им, Суворов небрежно бросил его на стол. — Адъютант князя Голицына упредил вас, доставив мне нынче утром совершенно противоположный приказ: не выступать из Влодавы еще недели две-три. Я наслышан о вас как о честном человеке и хочу, чтобы вы знали: большинство генералов, командующих дивизиями в корпусе его светлости, считают эту войну неполитичной, и я того же мнения. Австрия — наш давний союзник; вам должно быть известно, что я участвовал в нескольких кампаниях против Франции; мы не швейцарцы, проливающие свою кровь за деньги. Передайте это князю Понятовскому.
ПОРТСМУТ
Не замечательно ли, как различия в климате оказывают влияние на нравы! На острове Уайт уже в январе пахали плугом пашни и сажали деревья вдоль дорог — из этой изгороди получится прекрасный проспект. На фермах чистота необыкновенная, везде чувствуется хозяйская рука и достаток — следствие трудолюбия и прилежания.
Русские офицеры, ходившие к фермерам пить молоко, были удивлены, узнав, что на острове расквартированы войска — десять тысяч солдат! Жители этим нисколько не обременены, поскольку для армии построены огромные казармы.
В конце апреля наступило настоящее лето: ночи стали теплые, уже не нужно было надевать на вахту шинель поверх сюртука. На остров Уайт потянулись любители морских купаний. Крытые двухколесные будки вывозили на лошадях по мелководью на глубокое место, где можно плавать, и оставляли там, подперев палками под оглобли; поднятый над будкой парусинный зонтик был знаком, что купанье кончилось. Эти палатки, расставленные вдоль всего берега, напоминали собой военный лагерь. Приезжал и лорд Спенсер со всем семейством — в четырехместной карете, запряженной парой лошадей, с тремя лакеями и тремя служанками. И это один из богатейших людей в Англии! Случись тут быть, к примеру, графу Шереметеву, так с ним явился бы целый полк дворовых и эскадрон лошадей, да и не стал бы его сиятельство проводить целый день за таким скучным занятием, как купанье. Снял бы гостиницу целиком и заставил бы всех служить своим прихотям.
В Ньюпортском трактире многолюдно, одних русских офицеров полтора десятка человек, а лакей всего один, но такой расторопный, что везде успевает: летает из кухни в залу и обратно, прыгая по лестнице, а главное — держит в голове, кто и что заказал, ни разу не ошибся и ни одного не заставил повторить ему дважды. Скажите русскому лакею, привыкшему спать за стулом барина, что ему придется служить нескольким вдруг, он и не поверит, что такое возможно!