Десять лет назад, в Италии, они все считали себя бессмертными. Бертье, Жюно, Ланн, Массена, Ожеро… Однажды Бонапарт в шутку изображал гадалку, предсказывая им судьбу. Ланну он сказал, что его убьет пушечным ядром, тот рассмеялся: пусть попробует найти на нем живое место. К тому времени Жан был ранен уже больше тридцати раз, а Наполеон — всего один, зато серьезно, в Тулоне, эспонтоном; Эрнандес хотел отнять ему ногу, однако Шарже ее спас. На левом бедре до сих пор осталась вмятина и несколько шрамов… Ничего, даст Бог, всё образуется, Ланн будет ходить на деревяшке.
Лодка для императора была готова; в нее посадили четырнадцать гребцов, лоцмана и несколько хороших пловцов на всякий случай; Лежён пошел доложить. Нащупывая ногой землю, чтобы не наступить на раненого, и выставив вперед руки, чтобы не напороться на сук, он продвигался почти вслепую и где-то на середине пути наткнулся на кого-то, кто шел таким же образом.
— Кто здесь? — послышался знакомый хриплый голос.
— Это я, сир, я искал вас.
— Ну что, лодка готова? — это уже Бертье.
— Да, я отведу вас.
Вода с тихим хлюпаньем плескалась о берег. Император отщелкнул крышку часов, они прозвонили одиннадцать.
— Пора, — сказал он Бертье. — Диктуйте приказ об отступлении.
Гофмаршал Дюрок держал факел, пламя которого сбивало ветром; русский офицер прислонился спиной к Лежёну, чтобы тот мог опереться на него, пока, согнув колено и положив на него ташку, писал под диктовку короткие записки Массена и Бесьеру.
Лодка отчалила, ветер загасил факел. Лежён стоял на берегу, напряженно вглядываясь в темноту. Течение сильное, плеска вёсел не слышно из-за шума листвы, где-то сейчас лодка? Лишь бы ничего не случилось! Однако нужно доставить приказ.
Как это сделать безлошадному? Да еще в темноте?
В толпе солдат у малого моста Лежён заметил сапера, державшего под уздцы лошадь венгерского гусара. Луи подошел к нему.
— Кто дал тебе эту лошадь?
— Капитан минеров.
— Ты знаешь, кто я такой?
— Да, господин полковник.
— Скажи своему капитану, что я одолжил эту лошадь, чтобы исполнить поручение императора. Я верну ее завтра утром или уплачу ему двадцать пять луидоров, если лошадь убьют.
Эх, лошадь слишком приметная! Как бы не пристрелили свои, приняв за венгра…
Редкие огни биваков указывали тропинки в лесу. Выбравшись на равнину, Лежён принял влево, держа курс на тлеющее пепелище, — там должен быть Асперн.
Узкая улочка между руинами домов была загромождена повозками, зарядными ящиками, носилками; Лежён свернул в другую.
— Wer da?
— Stabsoffizier! — ответил Луи, слишком поздно поняв свою ошибку.
К часовому вышел офицер — к счастью, без факела или лампы. Отсалютовав, он вежливо спросил:
— Darf ich fragen, wie viel Uhr ist es?
— Mittemacht![64]— Лежён поворотил коня и дал ему шпоры.
Мимо него тотчас засвистели пули. Он мчался галопом к темной шевелящейся тени с горящим во мраке глазом — роще, мимо которой ехал только что; но вот и оттуда раздались выстрелы.
— Не стреляйте! Я француз!
— Какой там б… сын шляется по моим аванпостам? — рявкнул знакомый бас.
— А, это вы, генерал Легран! Скажите, где я могу найти маршала Массена? Я не знал, что вы ушли из Асперна.
— Друг мой, как вы неосторожны! — Белые лосины Леграна проступили из темноты. — Я понятия не имею, где маршал, но должен быть где-то здесь, в лесочке. Спросите там, у костров.
Лежён кружил по леску в бесплодных поисках, никто не мог его направить. Лошадь он вел теперь в поводу. Под сапогами что-то теплое — пепел от угасшего костра.
— По ногам-то не ходите!
Прямо на земле лежал человек, закутавшись в плащ; из-под полы выглянуло сердитое лицо.
— Господин маршал! Насилу я вас отыскал. — Лежён наклонился и перешел на шепот. — Я привез вам приказ об отступлении.
— Я ждал его, я готов. — Массена сел. — Бесьер предупрежден?
— Еще нет, господин маршал, я сейчас еду к нему.
— Хорошо! Ступайте и сделайте так, чтобы мост был свободен. Я иду.