Волконский закусил нижнюю губу изнутри, чтобы не рассмеяться.
— Я принимаю ваши извинения, — пробурчал хозяин шляпы.
— Mes hommages, Monsieur[66].
Шутники с достоинством удалились, пёс трусил рядом.
Серж веселился, Мишелем же овладела досада на самого себя. Кого он обманывает? Бьет палкой по тени на стене, думая навредить тому, кто ее отбрасывает…
"Смех бесчестит больше бесчестья", — сказал Ларошфуко, однако сделать человека смешным может только его собственная глупость и трусость, а Бонапарт неглуп и не смешон. Он страшен. Можно сколько угодно рисовать на него карикатуры и рассказывать анекдоты — всё это делается от страха, от бессилия, от невозможности противопоставить нечто равноценное его дьявольскому гению. Не стоит обольщать себя тем, что с ним удастся поладить. Бонапарта породила война, без нее он существовать не сможет; пока он жив, в роковую воронку будет затягивать всё больше и больше людей — целые народы, даже нации! Но как пресечь его существование? Он счастливо избежал нескольких покушений, повлекших человеческие жертвы; находясь в самой гуще сражений, не получил ни единой царапины — не это ли знак избранности? Самое же главное в том, что он необходим стране, которая кормится войной — грабежами, контрибуциями. Порочности этого круга никто не видит или не хочет видеть, потому что всякое инакомыслие сурово пресекается: полиция и цензура совершают внутри Франции то же самое, что армия — за ее пределами! Но даже если бы критиковать его не возбранялось, кто смог бы встать с ним наравне?
Булгарин вытянулся на койке, заложив руки под голову, и обиженно уставился в плохо побеленный потолок. Пять дней гауптвахты за маленькую ошибку во фрунте! Он снова чувствовал себя кадетом, выпоротым в умывальной за чернильное пятнышко на мундире.
Цесаревич замучил своими придирками и нижних чинов, и офицеров, а ведь они не какие-нибудь зеленые рекруты или вчерашние кадеты, они фронтовики, аннинские кавалеры! Что толку добиваться ровности рядов и безупречной четкости поворотов, если это не пригодится в бою? Армия же создается не для парадов! Фаддей, например, сам признает, что не так уж хорошо умеет рубиться на саблях и весьма дурно стреляет из пистолета; если бы у него не было хороших приятелей среди прославленных на весь полк дуэлянтов, оказывавших ему свое покровительство, какой-нибудь забияка давно отправил бы его на тот свет, как граф Федор Толстой Александра Нарышкина в Або. (Корнет в очередной раз дал себе слово, что непременно будет упражняться в стрельбе, пусть даже и в свое свободное время.) Вот навыки, необходимые в сражении! Ужасно глупо тратить время на пустяки, когда егеря и драгуны из отряда Казачковского бьют в Швеции Сандельса, а воспетый Булгариным Барклай-де-Толли назначен генерал-губернатором Финляндии! Еще лучше было бы отправиться освобождать Галицию. Даже если бы там не подвернулось случая отличиться, можно было бы увидеть столько старинных, красивых городов: Лемберг, Краков, а то и в Вене побывать! Поневоле позавидуешь армии Бонапарта, обошедшей всю Европу! А ты сиди себе на Черной речке, не имея возможности даже поехать в Петербург, когда вздумается, и заботься о том, чтобы мундир в точности соответствовал новым образцам! Эх, тоска…
Пока денщик помогал ему одеваться, Денис Давыдов мурлыкал себе под нос арию из новой оперы, а потом, оглядев себя в мутное зеркало, дал денщику рубль на водку. Жизнь прекрасна! Ходят упорные слухи, что князь Багратион, произведенный в генералы от инфантерии, скоро отправится в Молдавскую армию к князю Прозоровскому вместо генерала Кутузова, назначенного военным губернатором Литвы. Как это Кульнев хорошо сказал: велика матушка Россия, в каком-нибудь ее углу да дерутся! Турка поедем бить! Уж на Дунае-то Денис своего "Егория" заслужит!
Литературно-художественное издание
Выпускающий редактор С. С. Лыжина
Художник Н.А. Васильев
Корректор Л. В. Суркова
Верстка И. В. Резникова
Художественное оформление и дизайн обложки Е.А. Забелина
ООО "Издательство "Вече"
Адрес фактического местонахождения: