Прошел второй день, за ним и третий. Наконец, Фаддей через камердинера князя Доминика попросил об аудиенции. Утром, часов в десять, его пригласили в кабинет.
Немного волнуясь, Булгарин попросил прощения за то, что утруждает князя маловажным делом; ему, право, совестно, но обстоятельства вынуждают… Вот, не угодно ли… Это письмо вашего покойного дяди… При его жизни это не было исполнено, иначе опека сослалась бы на квитанцию, что из кассы было уплачено, но вот письмо главного поверенного…
— Скажите сами: в чём тут дело? — спросил князь Доминик, даже не взглянув на обе бумаги.
— Моему отцу следовало получить триста червонцев…
— И он не получил? Так я велю уплатить.
Взяв письмо Кароля Радзивилла с отчеркнутыми Булгариным строчками, Доминик приписал внизу: "выплатить следуемое подателю сего", улыбнулся, обнял Фаддея и поцеловал.
Кассир отсчитал деньги, не задав ни единого вопроса. Уехать тотчас показалось Булгарину неприличным, он решил остаться до завтра.
В этот день был какой-то праздник, поэтому вместо конной прогулки все отправились в домовую церковь; князь Доминик явился туда в русском камергерском мундире из темно-зеленого сукна с красными обшлагами и золотым шитьем, с золотым ключом на голубой ленте.
Общество, собравшееся к обеду, было взбудоражено чрезвычайной новостью: двадцать второго июля Наполеон учредил в Дрездене Великое герцогство Варшавское, созданное из Мазовии, Куявии и Познани, отобранных у Пруссии, и подписал его Конституцию! Правда, употребление слова "Польша" применительно к нему запрещено, герцогом назначен саксонский король Фридрих-Август, губернатором Варшавы — маршал Даву, а сам Наполеон носит титул "протектора", однако Великому герцогству позволено иметь свою армию, и командовать ею будут Юзеф Понятовский, Юзеф Зайончек и Ян Генрик Домбровский, главные польские патриоты! Наконец-то император французов начинает выполнять свои обещания!
За столом было шумно, все кричали, перебивая друг друга. Новое величие Франции вернет из небытия Речь Посполитую! Мираж, утопия! Наполеон лишь использует поляков в своих целях, не желая возрождения их как нации, он предал их, заключив мир с австрийцами; Костюш-ко отказался служить Наполеону; Князевич, бравший Рим и Неаполь с Макдональдом и победивший австрийцев при Гогенлиндене вместе с Моро, убедился в его вероломстве и уехал на Волынь к Евстахию Сангушко. Но Коллонтай верит Наполеону! А почему он отдал Белосток Александру? Но Понятовский, Домбровский! Даже Князевич поверил, что Польша возродится через польскую армию, создаваемую в Варшаве, потому и отказал Александру, когда тот предложил ему сколотить другую — в Литве, чтобы полякам не пришлось драться друг с другом!
Доминик Рейтан считал, что все истинные молодые патриоты Литвы должны пробираться в Варшаву и вступать в польские легионы, лично он так и сделает. Политика не вершится так же скоро, как выигрываются сражения, — это слова Наполеона, но сражения всё равно выигрывать необходимо: только так поляки смогут вернуть себе отнятое у них Австрией, Пруссией и Россией. Наполеон играет с этими тремя державами, как кошка с мышкой; Аустерлиц забил первый гвоздь в крышку австрийского гроба, Йена и Ауэрштедт уничтожили Пруссию, а Фридланд показал, что та же участь уготована России. Там целые полки бросали оружие и сдавались французам в плен!.. Не выдумав ничего лучше, Рейтан обратился за подтверждением к Булгарину: ведь вы же были там, вы это видели? Все взоры обратились на корнета.
— Я не мог видеть того, чего не было, — отчеканил он в наступившей тишине. — Наполеон одержал победу под Фридландом, этого я не отрицаю, но еще три такие победы, и при нём едва ли осталось бы достаточно солдат, чтобы сопровождать его в Париж!
— Не стоит путать храбрость с резвостью ног! — сострил кто-то, вызвав смех.
Булгарин вскочил со своего места.
— В храбрости русских воинов вы легко сможете убедиться! — выпалил он, глядя на остряка. — Один из них сейчас перед вами!
Неловкость была такой ощутимой, что хотелось стряхнуть ее с себя: гости перешептывались и ерзали на стульях. Остряк покраснел, впервые замявшись с ответом; Булгарин снова сел.