— Wer ist da? — спросил испуганный женский голос, когда он стучал кулаком в двери.
— Russische Offizier. Quartier nehmen.
— Gleich!
Служанка со свечой в руке проводила его наверх, к хозяину в шлафроке и ночном колпаке.
— Ich habe Hunger und möchte etwas schlafen[1], — заявил ему Булгарин без обиняков.
В одно мгновение на столе явилась бутылка вина и закуска, а когда всё это было уничтожено, в соседней комнате уже ждала готовая постель. Сняв куртку, Булгарин повалился на пуховую перину прямо в сапогах со шпорами.
…Голове холодно, нечем дышать — аааххр! Красные круги перед глазами, звон в ушах, мокрый рот хватает воздух. Что? Где он? "Ваше бл… ро… е…" Свет… Холодная вода течет за шиворот… Фррр… Завьялов?
— Ваше благородие, пора в сражение!
— В сражение?
В самом деле, отсюда слышны пушечные выстрелы. Но почему он сидит на постели? Где все?
— Команда ушла с корнетом Жеребцовым, а вас мы никак не могли отыскать. Хозяин вот, к счастью, в кузню пришел, где я еще оставался. Русише официр, говорит, кранк! Я скорей сюда, мы с ним уже час с вами бьемся, всё добудиться не можем, как поднимем — вы снова падаете. Я уж подумал, в самом деле захворали!
Булгарин с силой потер руками лицо, чтобы они не догадались, отчего он покраснел. Господи, как же стыдно! Он чуть не проспал сражение! В открытое окно доносился шум мерных шагов пехоты и цокот множества копыт — войска шли на позиции, а кто-то уже схватился с французами!
На улицах заторы из артиллерийских упряжек, повозок и телег; из шинков с выломанными дверями и выбитыми окнами выносят бутыли и выкатывают бочки; на порогах хлебных лавок крик и ругань… Команда улан с большим трудом выбралась из города и поспешила направо, где на пиках пламенели алые флюгера.
Генерал Беннигсен смотрел в подзорную трубу, как гренадеры в зеленых мундирах с белыми портупеями шагают колоннами через луг, занимая позицию между Алле и ручьем, вытекающим из мельничного пруда, через который спешно наводят мосты. Всходящее солнце играло лучами на остриях штыков и сияло жаром в начищенных до блеска медных пушках. За батареями на правом фланге, у оврага, выстроилась кавалерия под прикрытием пехоты; в центре, за деревней Гейнрихсдорф, повисали в воздухе белые облачка от выстрелов, а далеко впереди темнела разогнутая подкова густого леса. Вот этот чертов лес и беспокоил генерала больше всего.
Часа в два ночи неприятель открыл из-за деревьев стрельбу по русским разведчикам; полковник граф Тышкевич с охотниками из лейб-гвардии Измайловского полка загнал французских стрелков в чащу. На рассвете из леса вышли крупные силы французов, попытались сбить уланские пикеты, но были отражены фланкерами, атаками эскадронов и огнем конной артиллерии. Адъютант уланского полковника Чаликова поручик Жаке в одиночку захватил в плен семь французских егерей. Сколько еще французов засело в чаще? С колокольни фридландской кирхи, где расположился русский штаб, не видно ни конца леса, ни дороги к нему. Пленные, взятые вчера уланами, в том числе четыре офицера, единогласно показывали, что у Постнена стоит только корпус генерала Удино (не более десяти тысяч человек, шесть тысяч поотстали), полк конных стрелков из 3-го польского легиона генерала Домбровского, саксонский полк легкой кавалерии и французский уланский; от плененных утром егерей стало известно, что к ним присоединился корпус маршала Ланна, Наполеон же с основными силами идет к Кёнигсбергу. Если это так, то для отражения противника вполне достаточно кавалерии князя Голицына, отряда князя Багратиона и двух дивизий генерала Дохтурова при поддержке артиллерии; гвардейские полки: Семеновский, Измайловский и Конногвардейский — можно оставить в резерве. Нет нужды переводить через Алле всю армию, пусть получит долгожданный отдых. До вечера будем сдерживать натиск неприятеля, не пуская его в город, а завтра утром уйдем на Велау.
После Гейльсберга великий князь Константин взял с Беннигсена обещание не вступать в решительное сражение: в апреле его высочество лично привел главнокомандующему подкрепление в семнадцать тысяч человек, которое за эти полтора месяца уже изрядно потрепало, других же пополнений ожидать сейчас неоткуда, на пруссаков надежды нет, всё русское войско составляет не больше шестидесяти тысяч, да и со снабжением плохи дела, тогда как Наполеон всё нужное для армии бесцеремонно забирает у новых вассалов. Константин Павлович — храбрый человек и настоящий полководец, но он всегда стремится избежать людских потерь, если это возможно.
1
— Кто там? — Русский офицер. На квартиру. — Сейчас! — Я голоден и хочу немного поспать