— Будьте покойны: это всего лишь предосторожность на случай нападения англичан, которого мы имеем все основания опасаться. Напишите королю, что с моей стороны ему не угрожает никакой опасности. Бог свидетель: мне не нужно ни единого селения в землях вашего государя. Вам следует беречься Дании и не спускать глаз с Норвегии и Скании.
Мягко журчавшая речь Александра не оказала ожидаемого воздействия на шведского посла: темные проницательные глаза Курта фон Стединка под бровями домиком пронзали скорлупу французских слов, вылущивая из них суть. Барон был далеко не мальчик и за полвека прошел путь от фенриха[26] до генерал-лейтенанта; он был способен отличить военные приготовления от обычной меры безопасности. Войска, стягиваемые к границе с Финляндией, заставляли его усомниться в искренности русского императора, к тому же французский посланник в Петербурге даже не пытался скрывать, что Дания и Россия намерены поделить Швецию между собой, а Бонапарт не станет этому препятствовать.
— Сир, опасность куда более велика, — твердо сказал Стединк, решив пойти ва-банк. — Мне известно, что господин де Коленкур предсказал Швеции не только внешнюю войну, но и внутреннюю революцию.
— Ах, этот господин де Коленкур! — досадливо поморщился царь. — Поверьте мне, барон, если шведскому королю будет угрожать революция… — Это слово он произнес с видимым отвращением. — Я сам приду к нему на помощь…
— И всё же, сир, заклинаю вас, ради Бога, пока еще не поздно, спасите нас! И вы спасете себя.
Прямота шведского посла повергла Александра в замешательство. Венчик седых волос вокруг высокого лба и впалые щеки придавали Стединку вид христианского подвижника. И не один лишь этикет побудил его надеть через плечо голубую ленту ордена Андрея Первозванного, повесив на шею кресты Александра Невского и Св. Анны 1-й степени: это был способ напомнить о совсем еще недавнем прошлом…
— Ваше спасение зависит только от вашего короля. — В голосе Александра звучали нотки раздражения. — Зачем он идет против всех? Ах, если б он покорился необходимости, хотя бы на время!..
— Но, ваше величество, какова бы ни была сия необходимость, вы не обязаны поступать против своей совести! — воскликнул Стединк. — Взгляните на Австрию…
— Австрия повинуется Бонапарту и не имеет иной воли, кроме его собственной, — перебил его Александр. — Я обязан прежде всего радеть об интересах своих подданных.
"Не стану скрывать от Вас, Ваше Величество: я ничего не выиграл по главному вопросу, — писал ночью Стединк в депеше, которая утром отправится в Стокгольм. — Неукротимая сила толкает императора Александра в пропасть, которая прежде поглотит Швецию. Возможно, он не имеет дурных намерений, но он так устрашен французами, что не смеет ничего предпринять против них. Тот же страх одолевает его министров и вельмож, а ненависть графа Румянцева к Англии внушает ему, что он сможет остаться у власти, лишь бросившись в объятия Франции".
ФИНЛЯНДИЯ
Денис Давыдов торопился. Коротенькое письмо мигом вырвало его из вихря разгульной московской жизни — балов, гуляний, кутежей, безумств влюбленного гусара, слагавшего стихи во время лихой мазурки, — и бросило на обледенелую дорогу в Выборг: война!
О вторжении русского войска в пределы шведского короля не было объявлено официально; в Москве и Петербурге праздновали Масленицу, катались с ледяных гор, объедались блинами, даже не подозревая, что в это самое время авангарды колонн, поставленные на лыжи, прокладывают путь санкам с артиллерийскими орудиями и провиантом, а солдаты в теплых шапках и шинелях сидят морозными ночами у костров, согреваясь водкой. Главнокомандующим был назначен граф Буксгевден; одним из корпусов командовал князь Багратион. Это имя прозвучало для двадцатитрехлетнего штаб-ротмистра звуком боевой трубы — к черту отпуск!
В опасности есть притягательная сила, особенно для фаталистов. Трус цепенеет от страха и до смерти боится пережить его снова, храбрец упивается риском, точно вином. Бурливая кровь стучит в висках, грудь распирает, и дышишь глубже, и видишь четче, все мысли прочь, и легкость во всём теле — ты живешь! Что может сравниться с упоением боя? Только игра ва-банк или дуэль на пистолетах с пяти шагов.
Багратион имел приказ захватить Тавастгус — застежку на пересечении дорог, ведущих к главным городам Финляндии, однако Давыдов решил задержаться в Гельсингфорсе, на главной квартире Буксгевдена: солдаты графа Каменского вязали фашины и готовили лестницы для штурма Свеаборга, который ежедневно обстреливали из батарей; главнокомандующий намекнул, что приступ начнется очень скоро, пока "Волчьи шхеры" вмерзли в лед; Петр Иванович наверняка обрадуется, узнав, что его адъютант участвовал в таком отважном предприятии.