Этой ночью Малевский почти не спал, размышляя о том, что ему теперь делать. Насколько штаб-ротмистр ошибся в своих расчетах? Что станет с ним, если растерянность жителей пройдет до подхода авангарда? К утру он задремал, сидя одетым на кровати. Стук в дверь разбудил его; поручик вскочил и схватил заряженный с вечера пистолет. За дверью стояло несколько пожилых штатских с помятыми лицами, предваряемых губернатором, — все абоские чиновники. Русский отряд идет сюда; нельзя ли, во избежание недоразумений, уведомить его командира о том, что город уже покорился? Малевский повеселел и через десять минут спустился вниз в парадном мундире с серебряным шитьем. Ему подвели лошадь ландсгевдинга.
…"Тракт", обозначенный на карте, на деле оказался узкой тропой, по которой кавалерия могла идти только в один конь. Артиллерия и обоз увязали в глубоком снегу, пехота проходила в сутки не больше двенадцати верст. Она оставалась далеко позади, когда эскадрон гродненских гусар с ротой мушкетеров вышли к окраинам Або.
От города им навстречу ехал взвод во главе с офицером в сером плаще и гусарском кивере с султаном, — очевидно, разъезд, высланный неприятелем на рекогносцировку. Ротмистр велел трубить боевую тревогу; эскадрон начал строиться повзводно, пехота размещалась на позиции и заряжала ружья. Гусар пустил лошадь галопом, отчаянно размахивая белым платком.
— Поручик Малевский! — представился он, отсалютовав. — Город оставлен неприятелем и покорился силе российского оружия.
Отряд построился в колонну и вступил в Або церемониальным маршем.
МАНИФЕСТ
О ПОКОРЕНИИ ШВЕДСКОЙ ФИНЛЯНДИИ И О ПРИСОЕДИНЕНИИ ОНОЙ НАВСЕГДА К РОССИИ
Из деклараций, в свое время изданных, известны праведные уважения, подвигнувшие Нас к разрыву с Швецией и к введению войск Наших в шведскую Финляндию. Безопасность отечества Нашего взыскивала от Нас сея меры.
Явная преклонность короля шведского к державе, Нам неприязненной, новый союз его с нею и, наконец, насильственный и неимоверный поступок, с посланником Нашим в Стокгольме учиненный, происшествие столько же оскорбительное Империи Нашей, как и противное всем правам в просвещенных странах свято наблюдаемым, превратили меру воинской предосторожности в необходимый разрыв и сделали войну неизбежной.
Всевышний приосенил помощью Своею праведною Наше дело. Войска Наши с мужеством им обычным, борясь с препятствиями и превозмогая все трудности им предстоявшие, пролагая себе путь чрез места, кои по настоящее время считались непроходимыми, повсюду встречая неприятеля и храбро поражая его, овладели и заняли всю почти Шведскую Финляндию.
Страну сию, оружием Нашим таким образом покоренную, Мы присоединяем отныне навсегда к Российской империи, и вследствие того повелели Мы принять от обывателей ее присягу на верное престолу Нашему подданство.
Возвещая о сем присоединении верным Нашим подданным, удостоверены Мы, что, разделяя Наши чувства признательности и благодарения к престолу Всемогущего, прольют они теплые их молитвы, да вседействующая Его сила предъидет храброму воинству Нашему в дальнейших его подвигах, да благословит и увенчает оружие Наше успехами, и отстранит от пределов отечества Нашего бедствия, коими враги потрясти его искали.
Дан в С.-Петербурге, 20 марта 1808 г.
Подписан императором Александром I и контрасигнован министром иностранных дел графом Николаем Румянцевым.
"Дурак ты, братец", — сказал дядя-генерал, глядя на Волконского с брезгливой жалостью. Он-то ждал благодарности, по секрету сообщив ему о готовящемся походе и исхлопотав для Сержа должность адъютанта Буксгевдена, а этот вертопрах отказался! Он, видите ли, считает войну со Швецией несправедливой! Рассуждать больно много стали, молокососы! Теперь какой-нибудь Нейдгардт, вчерашний прапорщик, живо обскачет тебя по службе, вернувшись через пару месяцев домой в чинах и в орденах, а ты так в поручиках и ходи! Дурак и есть!
Серж знал, что так думает не только дядя, и всё же не сожалел о своем поступке. Сражаться с могучим неприятелем, возомнившим себя вершителем чужих судеб, — это честно и благородно, атаковать слабого соседа, чтобы отнять у него часть его владений — какая в том доблесть? Тем более в угоду узурпатору! Густав IV Адольф отказался принять сторону Наполеона и разорвать союз с Англией по примеру России; говорили, что после Тильзитского мира кипящий от негодования шведский король вернул свояку (они с Александром ведь женаты на сестрах) орден Святого Андрея Первозванного. В свою очередь, Наполеон сказал графу Толстому, что не станет возражать, если Россия приобретет себе всю Швецию вместе со Стокгольмом — прекрасные петербургские дамы не должны больше слышать шведских пушек. (Очень тонкая ирония.) Шведы нападения не ожидали, русского посланника посадили под арест уже после вторжения в Финляндию, а в Манифесте это преподносится как повод к войне! Как неприятно думать, что русский государь, столь дорожащий (на словах) уважением со стороны иных держав, ведет себя подобно коварному корсиканцу, который явно вознамерился присоединить к своим владениям Испанию. Петербург же взбудоражен известием о том, что Наполеон просил у государя через Коленкура руки Екатерины Павловны! Узнав об этом сватовстве, великая княжна заявила брату, что скорее согласится выйти за последнего русского истопника. Вот ответ, достойный уважения! Серж тоже будет тверд в своем решении. Честь важнее чинов, а кресты он еще заслужит.