"Французы идут!" — эта весть мгновенно облетела Туделу. Темные узкие улочки наполнились бегущими людьми, в церквях звонили в колокола, целые толпы становились на колени во дворах старинных монастырей, молясь об избавлении; стершиеся лики святых на капителях взывали к небесам, резные ангелы и чудища шевелились в колеблющемся свете факелов.
На заре войска О’Нейла вступили на мост через Эбро — огромный, на шестнадцати опорах, с тремя старыми крепостными башнями между арками. Серые куртки арагонцев сливались с рассветной мглой, вооружены они были кое-как и больше напоминали мятежную толпу, чем регулярную армию; батальон из наваррских волонтеров и вовсе был в одном исподнем, а ружья мог использовать, только как дубинки. Городские улицы оказались запружены обывателями, солдаты не могли пройти на назначенные им позиции, пушкари орали за возчиков, перегородивших проезд своими арбами, кавалеристы честили на все корки олухов, бросавшихся под копыта… Дальние пушечные выстрелы еще усилили панику: французы! Палафокс и Кастаньос наконец-то прекратили спорить о том, отступить или сражаться. Франсиско де Палафокс, отправленный братом на рекогносцировку, поскакал с адъютантом самой короткой дорогой — и за первым же поворотом столкнулся нос к носу с разъездом французских драгун. Испанский арьергард прибежал на помощь и отогнал французов штыками.
С холмов, окружавших Туделу, было видно приближение французской колонны; О’Нейл перекрыл дорогу на Сарагосу и стал ждать приказаний от генерала Кастаньоса. Солнце уже взошло, зависнув над синими горами. Ланн осматривал в зрительную трубу испанскую линию обороны.
Наступившая вдруг тишина удивляла, пугала, настораживала. Это было затишье перед бурей. И буря разразилась: среди ясного неба ударил гром ружейных выстрелов; позади французских застрельщиков маршировали солдаты в темно-синих мундирах с желтыми пластронами, белых панталонах и черных шапках с красными помпонами — поляки из Вислинского легиона.
Правое крыло испанцев отчаянно сопротивлялось, но французские пушки разметали центр, после чего пехота устремилась в пробитую брешь, окружая арагонцев, пока французские драгуны атаковали левый фланг. Желтые воды Эбро вспенились от барахтавшихся в них людей, последняя дорога к спасению превращалась в волглую могилу.
Палафокс отступил к Сарагосе, Кастаньос — в Калатаюд; Ланн послал отряды вдогонку за обоими, но сам едва мог пошевелиться: прошло всего две недели с тех пор, как его принесли в Виторию в шкуре только что освежеванного барана, — его тело представляло собой один сплошной кровоподтек. Ничего, если Ней уже в Агреде, Кастаньосу не уйти.
Нея в Агреде не оказалось: он думал, что Ланн разбит, ведь у него было всего двадцать тысяч штыков против пятидесяти тысяч у испанцев. К тому же император прислал ему новый приказ: срочно идти в Гвадалахару, чтобы прикрыть справа наступление гвардии на Мадрид. Сульт должен был занять Леон, а Ланн — захватить Сарагосу. Сто тридцать тысяч французских солдат, конных и пеших, шли по дорогам Наварры, Арагона, Кастилии и Леона.
Сивый горный хребет, напоминавший пилу зубцами вверх, протянулся с юго-запада на северо-восток, загородив собой Мадрид. Кряжистые дубы с мучительно скрученными стволами отрясали остатки бронзовых листьев с толстых ветвей, точно засучивая рукава перед дракой.
Под дубами порой копошились бурые дикие кабаны; заслышав людей и лошадей, они моментально скрывались в оврагах или прятались в густых кустах среди пожухлой листвы, встревоженно шевеля влажным черным рылом и поводя ушами. Белки с рыжими грудками и серыми хвостами порскали по шершавым стволам изломанных ветром сосен, пропадая в густом тумане, а высоко в небе, откуда лесистые склоны гор казались обросшими лишайником валунами, парили черные грифы, надеясь на скорую поживу.
Дорога на Мадрид через ущелье Сомосьерра была самой короткой, но и самой трудной, потому Наполеон и выбрал ее, надеясь не найти там крупных отрядов неприятеля. Он изнывал от нетерпения на своем биваке, дожидаясь, пока дорогу расширят хоть немного для прохождения конницы и артиллерии; полковник Лежён отправился на рекогносцировку, захватив с собой взвод конных поляков.