Корабли стояли в две линии на Модер-банке, между городком Госпорт, где помещался флотский госпиталь, и рыбацким поселком Райд на острове Уайт. Узкий пролив отделял от Госпорта портсмутскую гавань с несколькими плавучими тюрьмами, за ней виднелись стены городских укреплений. Эти стены стискивали город, точно удав свою жертву. Если не считать Хай-стрит, слывшей одной из лучших улиц за пределами Лондона, Портсмут состоял из дурно построенных уродливых домов, лавок, пивных и борделей, тесно прижавшихся друг к другу на грязных, вонючих, узких улочках, где оборванные сопливые ребятишки играли рядом с бродившими свиньями. На улицах всегда было полно народу: военные шли по своим делам, джентльмены пытались проехать верхом, матери семейств пробирались на рынок, пьяные матросы горланили песни, портовые шлюхи высматривали клиентов, поденщики обходили дома в поисках работы, тут же сновали карманники и прочие подозрительные субъекты, ничуть не боявшиеся полиции, в которую набирали кого придется — трусов, пьяниц и взяточников. Русские офицеры не любили там бывать, предпочитая остров Уайт, называемый садом Англии; в Портсмут полагалось являться в полном мундире, рискуя нарваться на грубые выражения неприязни со стороны обывателей, и предварительно известив градоначальника. Капитана "Твердого" Данилу Ивановича Малеева, болевшего с самого прихода в Англию, свезли на берег в Райд, да там и похоронили: искусство корабельных и госпитальных врачей не смогло ему помочь. Сенявин, все капитаны и офицеры проводили его в последний путь, но ни построения войск, ни ружейного салюта не было: англичане не разрешили.
В начале февраля, когда все мысли были только о скором отъезде на родину с наступлением весны, в Портсмут пришло известие о поражении англичан при Ла-Корунье и гибели генерала Мура: вражеское ядро ударило его в левый бок, переломав все ребра и порвав легкие. Вечером полковник Грэм с горсткой адъютантов похоронили его на крепостном валу. Силы были равны, шотландские горцы сражались как львы, заставив французов податься назад после кровопролитного штыкового боя, но отступление английской пехоты свело все жертвы на нет; ночью британцы погрузились в шлюпки и направились к своим кораблям, стоявшим на рейде; небольшой испанский гарнизон храбро прикрывал погрузку на фрегаты и линейные корабли, которые тоже вели огонь, держа французов на расстоянии, и всё же маршалу Сульту, прозванному англичанами "герцог Божья кара", удалось захватить сорок четыре орудия, двадцать тысяч мушкетов, обоз, казну и почти шесть тысяч пленных. Мечты о возвращении развеялись, как туман над Ла-Маншем; похоже, что весной постылый Портсмут покинуть не удастся…
ПАРИЖ
— Вы вор, трус, бесчестный человек; вы не веруете в Бога; во всю свою жизнь вы никогда не исполняли своих обязанностей, вы всех обманывали, всех предавали; для вас нет ничего святого, вы отца родного продадите! Я осыпал вас благодеяниями, а вы способны на что угодно мне во вред!