Самое интересное, что стратегия миссис Бейкер всё-таки не сработала. Она ведь хотела меня уморить этим Шекспиром, хоть и прикидывалась, будто это не так. Но ничего у неё не вышло. «Венецианский купец» оказался неплохой вещицей, нескучной.
Хотя до Стивенсона Шекспиру, конечно, далеко. И всё, что связано с ростовщиком Шейлоком, поначалу показалось жуткой тягомотиной. Но потом-то он себя проявил! Он готов вырезать у Антонио сердце, если тот просрочит с выплатой по векселю. Ведь и Джон Сильвер поступил бы точно так же!
А потом входит Порция и произносит слова, от которых всё вообще с ног на голову переворачивается. Она говорит, что
Когда миссис Бейкер прочитала эти слова, у меня аж мурашки по всему телу побежали.
Только Шейлок — мне не чета, его так просто не прошибёшь. У него руки чешутся пырнуть должника ножом. Но тут снова вступает Порция, снова всё переворачивает шиворот-навыворот, и дело кончается тем, что судья отпускает Антонио.
Меня эти слова прямо до нутра пробрали.
Так что новый коварный замысел миссис Бейкер тоже провалился.
В ту ночь мне приснился брат Дуга Свитека, только он был Шейлоком и стоял надо мной с футбольным мячом в руках. И готовился запулить мне его прямо в лицо — за то, что я его вырубил. А потом подходит Мирил-Ли, и брат Дуга Свитека смотрит на нее, и я тоже смотрю на нее и жду, что она скажет про милость, которая как тёплый дождь и не действует по принужденью, а Мирил открывает рот и говорит:
Поневоле вздрогнешь!
И тут я смотрю на миссис Бейкер, которая — судья на этом суде. Она улыбается, а на щеке у неё нарисован жёлтый цветок. Я оглядываю зал суда и вижу отца. И думаю: может, он всё-таки подкупит судью? Отец спрашивает: «Ну, как там у тебя с миссис Бейкер? Всё нормально?» Я отвечаю: «Конечно, просто зашибись!» — «Но что ты наделал?» — спрашивает отец. А миссис Бейкер продолжает улыбаться.
Я вам так скажу: писал Шекспир неплохо. Но если б он знал, что у нас тут происходит — про нас с Мирил, про брата Дуга Свитека и про миссис Бейкер, — он бы завернул сюжет покруче.
Мы продолжали разбираться с «Венецианским купцом» и в самом конце октября пьесу дочитали. И тут миссис Бейкер попросила меня высказаться. Проанализировать образ Шейлока.
— Он вроде неплохой, да? — сказал я.
— Конечно неплохой, — согласилась миссис Бейкер.
— Он такой человек…
— Какой?
— Ну, он хотел бы жить по-своему Поступать, как ему хочется.
Миссис Бейкер задумалась.
— А у него получается? — спросила она, помолчав.
Я покачал головой.
— А почему?
— Так ему же не дают. Все вокруг ждут от него определённых поступков. И он так и поступает. Деться ему некуда.
— Потому-то жанр этой пьесы — трагедия, — заключила миссис Бейкер.
Ноябрь
В ноябре, как водится, зарядили дожди. Дни стояли сырые и мрачные, туман стелился над Лонг-Айлендом, то и дело вытягивая язык, чтобы лизнуть стену или крышу. Идеальная дорожка, которая ведёт к Идеальному дому, теперь всегда была мокрая. С азалий опали последние бело-розовые цветы, а следом за ними и листья. Кустики стояли голые и так стыдливо ёжились, что отец обкрутил их мешковиной, и вся она тоже вскоре отсырела. В первую субботу ноября я в последний раз выкосил траву на лужайке перед домом, а после за газонокосилку взялся отец и исправил все мои огрехи: ясное дело, газон перед Идеальным домом должен выглядеть идеально до самой весны. Ещё через неделю нам пришлось забраться на крышу и вычистить водостоки, поскольку, едва начинался дождь, в желобах и трубах накапливалась грязная вода и, перехлёстывая через край, пачкала чистейшие стены Идеального дома. Отца это страшно бесило.
А уж как он взбесился, увидев протечку в гостиной! Туда ведь никто не заходит, так что никто не знал, сколько времени вода сочилась через перекрытие и капала с потолка на пол. Когда мама пришла пылесосить, пятно на потолке уже разрослось — стало примерно с крышку ведра — и покрылось плесенью. В тот вечер отец взял стремянку и полез это пятно потрогать. Задрал голову — а тут как раз отвалился кусок штукатурки, заплесневелый такой. Отцу даже в рот немного попало.