Самое главное, и самое неожиданное — выяснилось, что отрезанная от снабжения дивизия, быстро теряет боеспособность. За этим коротким предложением таится, буквально, рецепт «блицкрига». Имеет смысл остановиться подробнее.
Мы плохо себе представляем, что такое многотысячная толпа мужиков, собранная в одном месте. Наш бытовой опыт ограничивается нашествием, как максимум, десятка друзей или родственников на праздники. Чтобы его пережить, достаточно иметь под рукой еды, из расчета полведра и одна буханка на мужика, и в два раза меньше на женщину. Но к XX-му веку снабжение армий едой более-менее успешно решать научились. Проблемы были с водой — даже батальон солдат буквально выхлебывал все ёмкости с питьевой водой и вычерпывал до дна колодцы в деревушках и городках, по которым проходил. Но и это можно было превозмочь. Беда пришла, откуда не ждали.
Нарастив огневую мощь своих дивизий, европейцы столкнулись с неожиданным следствием. Теперь, когда каждый солдат вооружен магазинной винтовкой, в каждой роте есть несколько пулеметов, а еще есть миномёты и артиллерийские батареи — даже пехотная дивизия стала потреблять боеприпасы в немыслимых количествах. Например, ещё во время гражданской войны в Испании обнаружилось, что сто патронов выданных стрелку, это примерно на 15 минут интенсивного боя. Либо на две-три относительно вялые перестрелки. Можно конечно дать и 200 патронов, но…
Вес одного патрона для трехлинейки 22,55 грамма. В общем, идя в бой, надо было скидывать все лишнее, включая еду и котелок, оставлять только флягу, патроны и гранаты. Даже так пехотинцы навьючивались как ишаки. И все равно, после каждой схватки, требовалось пополнение боеприпасами.
Во время гражданской в Испании я в донесениях то и дело читаю — командир прибывшего отряда докладывает командующему не только о численности стрелков и количестве пулеметов, но постоянно упоминает патроны. Донесение близко к тексту: «один станковый, два легких пулемета и девять тысяч патронов к ним». Это, кстати, рота из почти полутора сотен легионеров, элита испанских фашистов. И лейтенант явно гордится, что они дотащили до места с собой такой боезапас. Они шли пешком.
И действительно, пешком с собой много не утащишь. Это не в турпоход сходить. Предстоит топать по грязище, далеко не в самой удобной одежде и находясь не в самой лучшей физической форме, десятки километров. Пока на этом остановимся, нам достаточно знать — французская дивизия, если она вела средней интенсивности бои, сжирала в день железнодорожный эшелон боеприпасов.
Постойте! Но вот в предыдущей главе французы сносно отбивались минимум два дня! Не противоречу ли я себе? А вот тут интересный момент. Это ведь были механокавалерийские дивизии. С одной стороны, со снабжением механизированных частей все обстояло еще хуже — ведь им требовалось еще и топливо. Но, с другой стороны, тылы механизированных французских дивизий и танковых дивизий вермахта тоже были механизированные. Не на конной тяге, а на автомобильной. У французов в дивизии было около двух тысяч грузовиков, у немцев около четырех тысяч.
Конечно, это дело происходило почти сто лет назад. Техника была очень далека от современной. Но даже тех маломощных грузовиков, были тысячи. Вдумайтесь только в эти цифры. Немцы буквально везли с собой пару железнодорожных эшелонов. Собственно, на это и был расчет — и немцам, и французам, сразу стало понятно, что за посаженной на моторы дивизиям никаким линиям снабжения верхом на лошадках не угнаться. Надо везти с собой запас хотя бы на пару дней интенсивных боев, случись такие. А потом уже ждать пока тебя догонят тылы. Впрочем, делая по 30–40 километров в день, танковая дивизия вермахта могла быть догнана только паровозами — и именно поэтому немцы старались наступать по шоссе (чтобы было по чему ехать технике) и вдоль железнодорожных путей, по которым могли прорваться из тыла поезда с припасами. Вот почему 4-я танковая так долбилась об Мокру в Польше. Именно из логистики вырастает логика той войны. Самой силой вещей, города собирали в себя дороги. Чем крупнее город, тем больше дорог в нем сходилось — и железнодорожных, и шоссейных. Захватывая крупный город ты обеспечивал себе саму возможность дальнейших боевых действий.
Вернемся к карте с разноцветными стрелочками. Когда немецкие танки подрезали французские войска с юга, французские генералы не сразу поняли масштаб грозящей катастрофы. Ну прорвались немцы в глубину. Но выловим их потом и всех убьем. Во Фландрии ведь, всё по прежнему. Наши войска сражаются, а судя по донесениям генералов вроде Приу — так еще и наколотили там немцев как следует, они наверно уже скоро кончатся. Тогда развернем пару дивизий и остальных добьем.
Нет, сама по себе идея о том, что оставшись без снабжения, отдельно взятая дивизия, будет страдать, была очевидна всем. Просто никто не думал, что можно перерезать снабжение двум дивизиям. Или даже трем.
А немцы отрезали не меньше полутора миллионов человек.
Ладно, хорошо. Допустим нам вышли в тыл. Ну что нам мешает развернуться и алга? А вот тут я снова обращусь к Мокре. Немцы оставляли сравнительно немногочисленные, но усиленные артиллерией и пулеметами группы пехоты на железнодорожных и просто дорожных узлах. И каждый такой городок становился Мокрой. Выбить пехоту с занимаемых позиций, на тот момент, как мы уже выяснили, бывало очень трудно. Противотанковая артиллерия достаточно эффективна, танков может банально не хватить. Это если они вообще есть у окруженных. У артиллерии окруженных, как вы понимаете, все плохо со снарядами. По сути, у вас есть буквально один шанс на прорыв — если первая атака провалилась, то вам больше нечем воевать.
К тому же, немцы ещё и читерили. Если вы помните, я упоминал командные танки. У немцев их было много. Очень много. больше двух сотен из 2500 имеющихся. Почти 10 %. У французов танков было 3100 всего, из них новых 2600. А вот отдельно командирских не было.
Ага! Вот оно в чем дело! Вот где прячется секрет успеха вермахта! Распечатывайте эту статью и скорее в портал, на прием Сталину, воевать его учить.
На самом деле, нет конечно. В двух отдельно взятых крупных сражениях, в Польше и Фландрии, абсолютного доминирования вермахта не видно. Хотя, несомненно, общее лучшее управление у вермахта было. «От земли», например Эбербаху это виделось так: «Решающей причиной немецкого успеха в бою с французскими танками был тот факт, что французы всегда сражались против [35-го] полка только небольшим количеством танков. Поэтому их можно было уничтожить сосредоточенным огнём нашего относительно небольшого количества танкового оружия. Но это может привести к очень сложной ситуации, если французы применят против нас большое количество танков „Сомуа“».
Скорее всего проблема была в том, что у французов не было раций в танках. И когда они пытались пустить в бой одновременно крупные танковые силы, то несли неоправданно большие потери, к тому же теряя управление. Немецкие танкисты маневрировали, заходили с флангов. Даже если какой-то французский танк замечал опасность, то он не мог подать сигнал остальным — и немцы били французов в борт.
Рация первой трети прошлого века — совсем не то средство связи, которое лежит у нас в кармане. Эта странная и непонятная штука, которая постоянно выходила из строя. Иногда от отдачи после собственных выстрелов. Обычно — просто так. Теряла частоту, бились лампы — короче, рация обычно не работала. Причем везде, будь это штаб республиканских войск в Испании, или польский генштаб или даже американский крейсер — постоянно встречается упоминание того, что рация опять не работает. Или вообще и не работала никогда. Немецкая радиотехника была немного лучше среднестатистической. Но не на много. Поэтому в танках нужен был отдельный человек — радист. Одной рукой стрелял из пулемета, другой раз в пятнадцать минут выполнял действия с рацией сравнимые по сложности с настройкой корпоративного сервера. Только чтобы дать связь минут на десять.