Силы сторон
Коммуняки — несметные орды.
Воины света и добра — жалкая кучка.
Точные цифры установить достаточно сложно. В рассматриваемом нами эпизоде, со стороны республики, должна была участвовать 1-я бригада Энрике Листера. А поддерживать атаку должна была рота из 15 танков Т-26 под командованием майора Грейзе. Майор Грейзе — псевдоним, под которым скрывался обычный французский советский офицер Поль Арман (по национальности латыш).
Как нетрудно предположить, в основном воевали именно эти 15 танков. На фото ниже бригада анархистов на марше.
Мятежники были представлены довольно многочисленными подразделениями, которые еще и менялись со временем. Людей, судя по всему, было меньше, чем у республиканцев. Но вот артиллерии и самолетов — явно больше. Бронетехника, в виде итальянских танкеток, у них тоже была.
Хотелось бы мне сказать, что республиканские танкисты были прямо таки отборные, специально созданные в сибирских лабораториях коммунистические носители революции с вживленным в позвоночный столб красным знаменем. Но увы, экипажи были в основном из испанцев и только командиры танков из СССР. Испанцы были довольно мотивированные. Но… Дадим слово очевидцу:
Будущий Герой Советского Союза Семен Моисеевич Кривошеин вспоминал так: «Надо заметить, что с испанскими экипажами, впервые вступившими в бой после десятидневной подготовки, случались казусы. Возвращается танк. Спрашиваю командира танка: „Почему уходишь с фронта?“ — „Авария“. — „Что за авария?“ — „Танк не идет“. — „Почему?“ — „Не знаю“. Залезаю в танк, обнаруживаю, что он поставлен на замедленную скорость, а поэтому двигаться быстрее не может. Переключаю рычаг и разъясняю это командиру танка. Он поворачивает танк назад, довольный, что „авария“ исправлена. Возвращается другой танк, спрашиваю: „Почему возвращаетесь?“ — „Авария“. — „Какая?“ — „Не стреляет пушка“. — „Почему?“ — „Не знаю“. При осмотре обнаруживается, что пушка поставлена на предохранитель».
Несмотря на такие, как сказал Семен Моисеевич, «казусы», бронегруппа о которой идет речь, за несколько дней боев уничтожила до трехсот вражеских солдат и захватила пять орудий, потеряв при этом два танка. Но, это если им верить.
Пехота республики, я повторюсь — просто гражданские люди, очень плохо обученные, плохо вооруженные. Фактически, вообще слабо себе представляющие, что от них требуют.
Ход боя.
Вообще-то, в планы республиканцев не входил штурм Сесеньи. Планировалось стремительным броском овладеть этим важным пунктом до того, как его займут мятежники и двигать дальше. Перед наступлением, однако, была проведена артподготовка. Но по Сесенья республиканцы промахнулись, зато попали по соседнему городку. Вперед (тут чувствуется рука советских советников) была послана разведка, которая донесла, что город пуст. Поэтому роте Т-26 Поля Армана был отдан приказ занять городок и контролировать огнем дороги вокруг него. Дождаться пехоты, оставить город ей и двигаться дальше, завершая разгром бегущих в панике мятежников.
Все просто, все понятно, казалось бы, где тут можно налажать?
Поль Арман на лихом танке первым въехал на узкие улочки городка и с размаху уперся в орудие и баррикаду, рядом с которыми маячили угрюмые рожи «марокканцев».
Поль Арман оставил после себя яркие воспоминания. Я буду, в основном, следовать его версии событий. Но он был французом и советским танковым офицером, поэтому у меня будет иногда проступать нездоровый мелкобуржуазный скепсис.
Если серьезно — в то время у людей явно прямо чувствуется крайне болезненное самолюбие и склонность к гиперболизации. Прямо как сейчас. Поэтому мемуары надо читать, по хорошему, с документами на руках.
Все всё врут, как говорится. За очень редким исключением.
Итак, выскакивает Поль верхом на горячем танке, а навстречу ему мятежники пушку наводят.
Дальше Поль описывает, как он начинает кричать по-французски, причем матом. Мятежники в него не стреляют, обескураженные столь изысканным приветствием. К солдатам рядом с пушкой и Полю, который уже подъехал поближе, выходит испанский мятежный полковник в красивом и наглаженном мундире и спрашивает «Фасисто?». Поль говорит «да», на французском. Мятежный полковник говорит «Итальяно?». Поль говорит «Да».
Полковник говорит: «А почему разговариваешь без рук?» Или что-то похожее. В общем, Поль, чувствуя, что он на грани провала, требует переводчика. Полковник слегка отходит в сторону. Поль оглядывается назад и видит, что его рота приблизилась и развернулся в линию. Тогда Поль прячется в танк, захлопывая за собой люк. И стреляет, сигнализируя своим о начале боя. После чего посылает свой танк вперед, давит пушку, солдат, полковника. Причем, как остроумно замечает француз, полковник был такой тучный, что на нем танк тряхнуло так же, как на пушке.
Честно говоря, этот эпизод скорее всего несколько искажен. Возможно, для Поля Армана, разговор под дулом пушки и показался довольно длинным. Но в рапортах советские танкисты упомянули об этом вскользь. Головной танк подъехал к неожиданно вскрытой позиции противника, Поль Арман перекинулся с испанцем-мятежником парой фраз, после чего нырнул в танк, захлопнув за собой крышку. И открыл огонь из пушки и пулемета. Остальные танки последовали его примеру. Мятежного испанца-полковника, ставшего жертвой плоского юмора, можно понять — он ведь совершенно точно знал, что у республиканцев нет танков. Зато к нему должны были вот-вот прибыть легкие итальянские танки Ansaldo. Их было на этом направлении аж 30 штук, кстати.
Итак, коммунистические танки подкрались незаметно. После чего, на несчастных «марокканцев» обрушился красный хтонический ужас в лице Т-26. Поль Арман рассказывает о хладнокровной эффективности, с которой он и остальные танки его роты расстреливали бестолково мечущуюся пехоту противника, взрывали машины с офицерами, давили пушки и грузовики.
Уместно будет процитировать коротенький отрывок из мемуаров самого Поля: «В это время все танки роты открывают бешеный огонь по штабу и человек двести разлетаются в клочья. Навстречу идёт колонна грузовиков с солдатами. Танки без выстрелов налетают на неё, и под гусеницами в щепки разлетаются автомобили и в тесто превращаются сидящие в них.»
В одном месте, где улица была узка, а стены домов высоки, республиканские танкисты застали два эскадрона марокканской конницы, двигавшихся в плотной походной колонне. Поль двинул свои танки по этой узкой улочке, буквально смолов гусеницами людей и коней в фарш.
После того, как разгром был практически полным, Поль вывел свою танковую роту из городка и занял господствующую высоту по соседству. С которой его танки продолжали вести огонь, истребляя недобитые кучки пехоты и разбивая попытки мятежников установить пулеметы и уцелевшие орудия. Бой шел с 8:05 до 10:30. После чего, оставив дымящийся кошмар Сесеньи за кормой, Поль повел свои танки дальше, рассчитывая что город уже вот-вот займет пехота.
Как он описывает это сам: «В 10.30 мы стремительным броском двинулись по дороге на Эскивиас (5 км) вдоль нашего переднего края, так как по обстановке казалось, что республиканская пехота заходит в Сесенья. После оказалось, что пехота не пошла за танками и, услышав впереди неожиданный для ней шум боя, отошла назад на 4–5 км к сев. и сев-востоку и залегла, не имея соприкосновения с противником.»
Спустя годы, мы смогли ознакомиться с этим кошмарным боем из документов противоположной стороны. Ну, что сказать, мятежники не выглядят особенно впечатлёными своим сокрушительным истреблением. Они подтверждают, что в Сесенья ворвались танки, которые были приняты сначала за свои. Но, как только ситуация стала ясна, то пехота, (действительно часть из Марокко, но и довольно много из Итальянского легиона), стала забрасывать республиканские танки гранатами, бутылками с бензином, стрелять по бойницам, пытаться наводить орудия — в общем предприимчиво бороться.