Итак, план Барбаросса ещё даже не дошел до конца своей четко распланированной фазы. Но уже сейчас немцы вынуждены остановиться. Взять оперативную паузу. Дать войскам отдых. Гитлер рассуждает о создании еще 6 танковых дивизий и не хочет посылать на фронт новые танки, чтобы не показать их раньше времени миру. Гальдер цитирует его без своих оценок, но теперь, зная его манеру избегать острых углов, можно с уверенностью сказать — его раздражает беспечность фюрера. Или, по меньшей мере, он не вполне им доволен.
Сражение под Смоленском имело катастрофические результаты для РККА. Мы лишись своих мехкорпусов и были вынуждены отдать стратегическую инициативу в руки врага. Хуже того, и в оперативном плане мы лишились отличного инструмента. Вермахт полностью использует полученные преимущества — осенью 1941 года Вермахт осуществит грандиозные операции по окружению и уничтожению целых фронтов — Юго-западного (Киевский котёл) и Западного (Вяземский котёл).
Но, эта череда отчаянных битв не была каскадом сокрушительных поражений. Хотя, именно так склонны оценивать свои действия и сами советские ветераны, от солдат до генералов. С ними спорю не только я, который очевидно предвзят. Так подумал и самый лучший союзник Германии. Япония ведь тоже внимательно наблюдала за ходом боевых действий на смоленском направлении. Отсутствие здесь громких побед у немцев заставило Токио 6 сентября 1941 года отказаться от реализации плана нападения на СССР «Кантокуэн».
Но не буду и преувеличивать степень успеха. В дневнике Гальдера между строк читается озабоченность, но он уверен, что все трудности временные. Да, русские оказались сильнее, чем рассчитывали. Начальник штаба ОКХ несколько раз выделял и успешное командование РККА в отдельных случаях. Но Гальдер совершенно точно даже и не предполагает, что основные битвы Великой Отечественной войны еще впереди.
Глава 16
О людях
Эта глава целиком будет посвящена критике советского строя, сталинского руководства и, даже, самих людей, вынесших на своих плечах всю тяжесть самой страшной войны в истории. Тех, кто спас нас и подарил нам возможность спокойно подепрессировать и похикокоморить и что там еще модно, я староват и не слежу за трендами.
На самом деле разговор будет серьезный, опасный, и, возможно, серьезно разозлит тебя, мой дорогой читатель. Но тема важная. Я её просто подниму, потому что не разбираюсь. Но сейчас такое время, что очень важно проговорить некоторые моменты из истории. Нет, не для того, чтобы вынести какие-то уроки.
История ничему не учит. Но зато любит устраивать жестокие экзамены.
Массовый героизм.
Это настолько часто встречающееся словосочетание в литературе по Великой Отечественной, что любой интересующийся этой темой уже буквально перестает его замечать. Это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Вроде как каждому советскому солдату, вместе с винтовкой выдавали полкило героизма и семь капель мужества.
Так вот — нет, не выдавали. Хуже того, все было совсем даже наоборот. Наши предки люди были разумные, и помирать не планировали. Хотя в общем и целом, конечно, большинство вторжением немцев было не довольно.
Из воспоминаний генерала Горбатова:
«Не доехав километра три до переднего края обороны, я увидел общий беспорядочный отход по шоссе трехтысячного полка. В гуще солдат шли растерянные командиры различных рангов. На поле изредка рвались снаряды противника, не причиняя вреда. Сойдя с машины, я громко закричал: 'Стой, стой, стой!» — и после того как все остановились, скомандовал; «Всем повернуться кругом». Повернув людей лицом к противнику, я подал команду: «Ложись!» После этого приказал командирам подойти ко мне. Стая выяснять причину отхода. Одни отвечали, что получили команду, переданную по цепи, другие отвечали: «Видим, что все отходят, начали отходить и мы». Из группы лежащих недалеко солдат раздался голос: «Смотрите, какой огонь открыли немцы, а наша артиллерия молчит». Другие поддержали это замечание.
Мне стало ясно, что первой причиной отхода явилось воздействие артогня на необстрелянных бойцов, второй причиной — провокационная передача не отданного старшим начальником приказа на отход. Главной же причиной была слабость командиров, которые не сумели остановить панику и сами подчинились стихии отхода.
В нескольких словах разъяснив это командирам, я приказал им собрать солдат своих подразделений и учесть всех, кто отсутствует.
— Если у вас окажутся солдаты из других подразделений, подчините их себе, запишите фамилии. И не медленно окапывайтесь на этой линии!
Одного из комбатов я спросил, где командир полка. Получил ответ: утром был в двух километрах отсюда в Сторону Витебска, слева от шоссе, а теперь — неизвестно. Я проехал еще километра полтора вперед, дальше пошел пешком. Ни справа, ни слева не было никого. Наконец я услышал оклик и увидел военного, идущего ко мне. Это был командир 501-го стрелкового полка Костевич; из небольшого окопчика невдалеке поднялись начальник штаба полка и связной — ефрейтор. На мой вопрос командиру полка: «Как вы дошли до такого положения?» — он, беспомощно разведя руками, ответил: «Я понимаю серьезность случившегося, но ни чего не мог сделать, а потому мы решили здесь умереть, но не отходить без приказа».
На его груди красовались два ордена Красного Знамени. Но, недавно призванный из запаса, он был оторван от армии много лет и, по-видимому, совершенно утратил командирские навыки. Верно, он действительно был способен умереть, не покинув своего поста. Но кому от этого польза? Было стыдно смотреть на его жалкий вид.'
В общем, этот полк приходилось возвращать на позиции еще дважды. Один раз это сделал снова сам Горбатов, смущенно покаявшись в мемуарах в том, что слегка «перешел рамки» в разъяснительных беседах с комсоставом. В конце концов он повесил эту проблему на штаб, настояв на снятии комполка с должности.
И это было отнюдь не единичным случаем. Я могу приводить множество примеров из мемуаров. Самовольное оставление позиций, а то и бегство целых войсковых частей, едва завидевших противника, без всяких шуток, почти обязательный случай в любых мемуарах воевавших в 1941-го.
Ну а теперь, внезапный поворот. Этот супер-трусливый полк из воспоминаний Горбатова… Тот самый героический 501-й полк, два дня, без артиллерии и припасов, в ожесточенной схватке державший шоссе за Витебском.
Сам Горбатов в своих мемуарах позже приходит к выводу, что люди просто не имеют боевого опыта. Да, я особо ничего не придумываю, по сути все мои высказывания в этой книге, это повторение за профессионалами. Горбатов также утверждает, что при хороших командирах и должной организации советские войска вполне способны проявлять стойкость и деятельность. Он докажет это, успешно командуя своей дивизией в 1942.
Поэтому, как бы не были важны личностные качества отдельных людей — без мощной руководящей и направляющей силы, даже вместе и при желании, они не способны на свершения. Все эти «начни с себя и мир изменится» — наглая ложь. И мы еще увидим это в многочисленных примерах боевых действий.
Только много позже, после наступления под Москвой и даже уже после 1942-го года, советским людям пришло массовое понимание с каким врагом они столкнулись. Забавно, что для старых советских командармов, заставших гражданскую, выходки немцев с расстрелом пленных, уничтожением целых деревень и все остальные чудовищные зверства, были знакомы. Они ведут себя так, как будто что-то такое и ожидали. И объясняют это в формулировках, которые записал Гальдер в своем дневнике. Александр Бек в своей книге «Волоколамское шоссе» приводит слова казаха, которому было семь лет, когда случилась Великая Октябрьская Революция. И Бауыржан Момышұлы почти цитирует запись в дневнике Гальдера «…они (немцы) хотят разрушить нашу советскую страну, вернуть помещиков…».