Император Николай, несмотря на его нелюбовь ко всем разрушительным движениям, не мог игнорировать эту ситуацию, и его политика – в противовес порожденной договором в Хункар-Искелези в самом начале его правления – теперь была направлена на мирный раздел, с согласия всех ведущих европейских держав, территорий Османской империи.
В то же самое десятилетие Англия, встревоженная усилением влияния России на Ближнем и Среднем Востоке и в Центральной Европе (примером которого стала интервенция русских войск против революций 1848 г.), стремилась проводить более решительную политику в Восточном Средиземноморье. Эта политика нашла поддержку в Париже, где новый император Наполеон III стремился затушевать свой недавний путч попыткой возродить славу наполеоновской Франции.
Русско-турецкая граница в 1853–1856 гг.
Турецкий двор и имперская бюрократия, находившиеся на гребне движения за модернизацию страны, начатого султаном Махмудом II, увидели в сочетании европейских амбиций возможность добиться, при поддержке западных держав, стабилизации своей позиции на Балканах и Ближнем Востоке и положить конец стремлению России установить господство своего флота на Черном море.
Когда летом 1853 г., после провала миссии Меншикова, русские оккупировали румынские княжества, турки, уверенные в поддержке западных держав, решили объявить войну России и ввели свои войска в Валахию, где они 1 ноября одержали победу в битве при Олтенице. Одновременно началось наступление и на Кавказском фронте, и перед тем, как русский флот разбил турецкую эскадру в Синопской битве (30 ноября), на Кавказе шли тяжелые бои. Разгром турок в Синопе спровоцировал вступление в войну Великобритании и Франции.
Получив негативный опыт в войнах с русскими и египтянами в 20–30-х гг. XIX в., имперская османская армия находилась в процессе преобразования из отсталого азиатского войска, характерного для XVIII в. (вроде того, что воевало с Паскевичем), в армию, отдаленно напоминавшую европейские вооруженные силы, появившиеся в Европе после Наполеоновских войн. В течение двух десятилетий десятки европейских офицеров занимались подготовкой кадров для турецкой армии. Среди них были такие выдающиеся деятели, как прусские полковники фон Мольтке (который позже стал фельдмаршалом) и фон Кущковский, британский полковник Фенвик Уильямс; храбрый авантюрист, сражавшийся в венгерской войне, полковник Гийон и польский генерал Хржановский. Одновременно британские морские офицеры занимались реорганизацией турецкого флота.
К 1837 г. в турецкой армии насчитывалось уже 100 низамских (регулярных) батальонов, более или менее обученных, шесть полков сювари (регулярной кавалерии), три полка полевой артиллерии и 40 батальонов редифов (пехоты резерва). В 1842 г. для всех мусульманских подданных султана служба в армии, по прусскому образцу, стала обязательной, и к 1850 г. число регулярных батальонов удвоилось, а количество резевных батальонов выросло в 4 раза. Хотя в турецком батальоне было не более 500–600 человек, численность регулярной османской армии приблизилась к 250 тыс. человек. Ее могли пополнить примерно 150 тыс. человек нерегулярных военных образований, большинство из которых набирались в Азиатской Турции. Решено было также усилить полевую артиллерию шестью полками по 72 орудия в каждом, однако осуществить это намерение до 1853 г. не удалось.
Запланированная организация шести армейских корпусов столкнулась с трудностями, связанными с отсутствием подходящих высших офицеров, которые смогли бы их возглавить. Несколько прекрасных офицеров можно было найти в артиллерии; кроме того, турецкую армию усилили многочисленные венгерские эмигранты, бежавшие из своей страны после событий 1848–1849 гг., но главная слабость этой армии по-прежнему заключалась в отсутствии командных кадров и в особенности офицеров высшего звена. Эта армия не способна была совершать маневры и потому не могла провести ни одной наступательной операции. Зато она хорошо показала себя в обороне, что было доказано в битвах на берегах Дуная.
В Османской империи построили современные фортификационные сооружения в Трапезунде, Эрзеруме и Батуме, много внимания уделили Карсу, который, под руководством полковника Уильямса, превратился в хорошо укрепленную крепость с самыми современными фортификациями. Были составлены планы укрепления Ардагана, но, когда началась война, они еще не были осуществлены.