Завоевание Кавказа, даже если бы союзникам удалось этого добиться, не стало бы долговечным, если бы они не создали здесь постоянный военный протекторат, который противостоял бы возродившейся мощи России. Турецкая империя, которая уже демонстрировала признаки близкого распада, не способна была выполнять обязанности защитницы различных народов Кавказа и решать связанные с этим проблемы. А любая западная держава смогла бы организовать защиту и оборону этих мест от русского реванша только в том случае, если бы ей удалось создать безопасные линии коммуникаций, а для этого inter alia[32] потребовалась бы оккупация проливов и закамуфлированный протекторат над Османской империей и контроль над ее вооруженными силами.
Для морской державы вроде Великобритании оккупация и защита Кавказа создала бы проблемы, сравнимые по своей сложности с проблемами удержания Индии и Египта. Разница заключалась бы в том, что связь с Индией и Египтом осуществлялась в основном по морю, на Кавказе же оккупировавшая его морская держава находилась бы под постоянной угрозой нападения со стороны более удачно расположенной сухопутной соседки, а безопасность морских коммуникаций во многом зависела бы от различных составляющих международной политики. Такая проблема возникла, но уже в современном виде, в 1919–1920 гг., и решения ее по тем же самым политическим и стратегическим причинам так и не нашлось.
Офицеры армии союзников, посетившие Трапезунд, Эрзерум и Карс, не изменили своего скептического отношения к способности турецких армий одержать победу на Кавказе. Войскам пришлось пережить тяжелую зиму; они были плохо одеты и получали скудное питание; в Карской и Эрзерумской областях свирепствовал тиф и другие заболевания, которые вызывает переохлаждение и отсутствие гигиены. В Батуме смертельная форма малярии уничтожила половину размещавшихся здесь войск. Тем не менее по морю и по сухому пути на Кавказ постоянно прибывали подкрепления. Корпус Селим-паши, стоявший между Батумом и Озургети, насчитывал 40 тыс. человек; половина из них относилась к регулярным войскам. В Карсе новый сераскир Мустафа Зариф-паша командовал войском, в котором было около 40 тыс. регулярных войск и 20 тыс. – нерегулярных; в Эрзеруме располагался резерв из 20 тыс. солдат. В Баязете для атаки на Ереван было сосредоточено 8 тыс. бойцов регулярной армии и около 10 тыс. курдов под руководством другого Селим-паши. Район Ардагана охраняли лишь нерегулярные соединения лазов и курдов. Если не считать осадных орудий в крепостях, многие из которых уже давно устарели, в турецкой артиллерии было в два раза меньше пушек, чем в русской армии. Учитывая все эти факты, непредвзятый наблюдатель сделал бы вывод, что наступательные амбиции турок не соответствовали их силам.
Русское полевое командование знало о турецких планах общего наступления; воодушевленные победами, одержанными в ходе кампании 1853 г., русские собирались перейти в контрнаступление. Однако их силы были ограничены требованиями обеспечения внутренней безопасности.
Следует отметить, что 19-я пехотная дивизия и части 20-й и 21-й пехотных дивизий, со всеми полками кубанских и терских казаков и несколькими полками донских казаков остались стоять на Кавказской и Лезгинской линиях, чтобы отразить, в случае необходимости, нападение лезгин и черкесов. Это составляло около половины всех русских войск на Кавказе[33].
С русской стороны в кампании 1854 г. участвовали:
Кампания 1854 г. началась довольно поздно – в начале июня – и поначалу развивалась в западных низменностях Кавказа, где климатические условия наиболее благоприятны. Отсутствие крупных сил турок в районе Ардагана позволило укрепить гурийскую группировку за счет подразделений из Ахалцихе. В первую неделю июня Андроников выслал сильный разведывательный отряд под командованием князя Эрнстова (два пехотных батальона, 1 тыс. человек гурийского ополчения, 300 казаков с четырьмя пушками) из Марани в Нигоети, по дороге, ведущей в Озургети. 8 июня Эристов был атакован (но не внезапно) отрядом лазских нерегулярных войск Хасан-бея, который насчитывал 8 тыс. человек. После жестокой стычки атака была отбита; турки потеряли в ней 2 тыс. человек и 2 орудия. 15 июня Андроников привел свои главные силы в Озургети, а Селим-паша отступил, форсировав пограничную реку Чолок.
33
Так, во время Абиссинской кампании 1941 г. итальянцам пришлось оставить треть своих вооруженных сил для обеспечения внутренней безопасности Италии. Это говорит о том, как важна угроза внутреннего восстания на территории вражеского государства. Эта угроза часто бывает более значимой, с точки зрения отвлечения вражеских войск для ее подавления, чем действия, которые взрываются совсем не с той силой, какую ожидал от них враг.