Прошло с полчаса времени, как на пороге появились Гусь и Фишка.
У Гуся была длинная тонкая шея, за что он и получил свою кличку. Голова болталась на этой шее так, что, казалось, еще чуть-чуть, и она отвалится. Он тянул шею вперед, а затем, как пружиной, отбрасывал голову назад, но потом раз за разом все повторялось. Двигался Гусь плавно, переваливался с ноги на ногу.
Фишка же, напротив, был подвижен и шустер, всегда выскакивал вперед, как бы стараясь опередить события. Он то и дело шмыгал носом, хотя нос не был ничем забит, просто это была укоренившаяся привычка, от которой тот отвыкнуть не мог, а все, кто его знал, уже не обращали на это внимания. Ходил, приседая при каждом шаге.
Карась сразу, ничего не объясняя, показал на Глота:
— Берем — и в больничку!
Фишка нырнул в комнату первым, Гусь плавно качнулся следом. Они ни о чем не спрашивали, знали: все равно Карась не станет распространяться. Подхватили Глота с дивана. Тот заурчал что-то, не приходя в сознание.
Карась накинул на себя пиджак и шагнул следом. Когда подъехали к больнице, осмотрелся и приказал ждать. Сам скрылся за дверью.
Глот пришел в сознание, тусклым взглядом обвел подельников и опять ушел в прострацию.
Карась не возвращался долго, а когда появился, занудно поторопил:
— Быстро тащим наверх. Операционная свободна.
— Вы куда, — остановила при входе какая-то медсестра, — в приемный покой сначала!
— Не видишь, человеку операция нужна? Его ждут! — тупо приглушил ее Карась.
Медсестра пожала плечами, отвернулась.
Глота подняли наверх.
— Да здесь же пулевое ранение, — удивился моложавый врач, осмотрев рану. — А вы говорили, что с мотоцикла упал!
— Вот я и говорю, доктор, с мотоцикла упал, операция ему нужна. — Карась угрожающе вытащил пистолет. — И чем быстрее, тем лучше, доктор!
— С мотоцикла так с мотоцикла, — помрачнел врач.
Глота отвезли в операционную. Карась вошел следом. На него зашумели медсестры. Он недобро набычился, вновь доставая оружие:
— Мне можно. Так надежней.
Гусь и Фишка остались за дверью.
Фишка, приседая, шмыгая носом, двигался по коридору беспрерывно, заглядывая в кабинеты к медсестрам и врачам, следя за тем, чтобы никто не звонил по телефонам.
Гусь дергал головой и стоял на месте.
Когда операция была закончена и Глоту наложили повязку, Карась, не церемонясь, приказал Гусю и Фишке забрать подельника, а сам положил на операционный стол пачку денег.
Врач хмуро проводил глазами оперированного с его дружками, устало проговорил:
— Уколы надо будет поделать и перевязки. А это, — показал на деньги, — заберите.
— Ничего, он живуч, доктор, выживет! — холодно ответил Карась. — А деньги ваши.
Он прикоснулся к руке врача, и тот от этого прикосновения вздрогнул.
— Вам лучше все забыть. Это продлит вашу жизнь. Прощайте.
После того как Карась покинул отделение, врач позвонил в полицию.
У Акламина появилась новая информация с новыми словесными портретами.
Глота после операции Гусь и Фишка отвезли на ту же хату.
Прошло время, и Глот поднялся на ноги. А поднявшись, стал искать Сашу, чтобы вернуть Ксению, права на какую, по условиям игры, у него были еще на трое суток.
Он не забыл, что на последнем деле Ксения подвела его, захотела выйти из игры, нарушила правила. И по условиям игры за ее поступок должен ответить Саша. Глот в этом случае мог поступить по своему усмотрению: или забрать Ксению еще на один полный срок, или потребовать от Саши выкуп. Но выкуп Глоту был не нужен, он хотел увеличить для Ксении срок.
Она была удачлива. За неделю он с нею прибрал к рукам пять новеньких иномарок за хорошие бабки. Ни одной старой машины. На Ксению всякий раз выпадал в их игре джекпот, как будто она была создана, чтобы срывать банк новенькими авто.
Глот пригонял их Карасю, приводя того в восторг.
И скоро Глот нашел Сашу у Нарцисса.
Нарцисс был хозяином бильярдного клуба «Нарцисс», в котором была спрятана небольшая, скрытая от глаз, с охраной у дверей, подпольная игровая комната, где проходили картежные игры, в каких ставками, помимо денег, были девушки. Играли обычно по несколько человек.
Сейчас Саша сидел за столом с картами в руках. Желтоватая рубаха с короткими рукавами не очень подходила ему по цвету, как-то не вязалась с его черными глазами. Он сам ощущал это — и не чувствовал себя комфортно, как обычно. Может, рубаха и не была причиной, может, какие-то предчувствия мучили его, но он определенно был неспокоен. Ставки росли. Саша умело распалял игроков.