Но когда Плайнер снюхался с любовником праправнучки босса, доктором Лайтом, Макрожер встревожился не на шутку. Записи разговоров Лайта с Плайнером, с Рэти, с почтенным архитектором Молроу были весьма странными. Они состояли из обрывочных, не связанных между собой фраз и бесконечных пауз. Тишина, которая наступала по время общения Лайта со своими собеседниками, обрывалась неожиданно. Странно звучали отдельные реплики Рэти и Молроу, как будто вызванные словами Лайта, но никаких его высказываний на пленке не было. Впечатление складывалось такое, будто сам Лайт объяснялся знаками. Зачем?
Естественно было предположить, что при встрече Лайта с праправнучкой Кокера им не до разговоров. Но чуткие микрофоны не фиксировали и звуков, хорошо знакомых Макрожеру по записям, сделанным в других помещениях, где встречались мужчины с женщинами.
Это тягостное, непостижимое молчание раздражало Макрожера еще и потому, что с Лайтом был связан тот единственный случай, когда компьютер усомнился в полной идентичности гостя. Ведь подтверждение его личности он так и не дал. Если бы не личное распоряжение босса, этого молчальника уже тогда вернули бы на Землю.
На всякий случай Макрожер установил за Лайтом и Рэти усиленное наблюдение. Хотя ничего существенного пока замечено не было, от недоверия к ним Макрожер не избавился. Эта неистовая праправнучка босса и без того приводила охрану в отчаяние. Она получила пропуск «Всюду!», обзавелась личной прогулочной яхтой и носилась по трассам космического города, не признавая никаких запретов и правил безопасности. Хорошо зная ее похождения на Земле, Макрожер ждал от нее любой пакости и в Кокервиле. А тут еще эти пленки… Макрожер распорядился представить ему запись своего старого разговора с компьютером и снова его прослушал.
«Гость, зарегистрированный под номером А/1249, не соответствует биологическим параметрам», — доложил компьютер.
«Что это значит? Каким параметрам?»
«Излучения гостя резко отклонены от нормы».
«Ничего не понимаю. Какие излучения и какие нормы?»
«Ни запах, ни температура не похожи на человеческие».
«Что же, он другой человек, не тот, за которого себя выдает?»
«Нет. Он вообще не человек. Он не мужчина и не женщина».
Макрожер вспомнил, как на этом месте он сам чуть не проглотил язык, решив, что компьютер свихнулся и пора его убрать. Но тут как раз позвонил босс и состоялся неприятный разговор, после которого «нечеловек» оказался в Кокервиле.
Макрожер не раз наблюдал по экрану за передвижениями Лайта, за тем, как он ходит, ест, пьет, разговаривает, и окончательно убедился, что компьютер потерял способность верно оценивать то, что видел. Если бы он утверждал, что под видом Лайта скрывается чужак, можно было предпринять следствие и установить личность злоумышленника. Но искать «нечеловека», который «не мужчина и не женщина», — лучше уж прямо попроситься в сумасшедший дом. Компьютер заменили другим, но неприятный осадок остался.
Но вот эти разговоры… О чем они сигнализируют? Девчонка твердит о своей любви, значит, никаких сомнений насчет его пола быть не может. Плайнер беседует с ним как со старым знакомым, следовательно, он действительно ученый и именно тот, которого зовут Гарри Лайт. Но почему он так подолгу молчит? Может быть, характер такой? А ты сам, Макрожер, разве не стараешься поменьше говорить и побольше слушать? Да, но он странно молчит — молчит так, как будто другие его слышат, а микрофоны пасуют. Но ведь так разговаривать невозможно. Да и ничего угрожающего порядкам Кокервиля за этой странностью нет. Стоит ли тревожиться из-за пустяков?
На всякий случай при очередном докладе Кокеру Макрожер снова заикнулся о Лайте.
— Что еще?! — грозно оскалился босс.
— Странные записи, — без обычной уверенности промямлил он. — Когда они с мисс Маргарэт вместе, очень тихо, они ни о чем не разговаривают… Вернее, только отдельные слова мисс…
Тут Кокер пришел в такую ярость, какой Макрожеру видеть не приходилось. Сэм VI стучал кулаками по мягким подлокотникам своего синего кресла, топал ногами и кричал, пуская пузыри.
— Опять ты хочешь поссорить меня с Рэти, болван! Экое открытие сделал — молчат, когда вместе! И кто тебе позволил подслушивать их? — Кокер еще был под впечатлением недавней ссоры с Рэти, когда пришлось отказать ей в полете на Землю, и больше всего боялся снова навлечь на себя ее гнев. — Я запрещаю тебе вмешиваться в личную жизнь Рэти! Никакой слежки! Пусть говорят о чем хотят и ездят куда захотят. Еще раз станешь мне докучать бреднями о ней и ее любовнике, уберешься к чертям.
Приказание босса пришлось выполнить. Прослушивание апартаментов Рэти прекратилось. Правда, этого не знали ни она, ни Лайт, и ей по-прежнему приходилось, разговаривая, держать палец у гортани.
Но чутье старого охранника подсказывало Макрожеру, что совсем выпускать Лайта из виду нельзя. Вместо мими Джейн он направил в кемп «два-бис» в качестве мими-мужчины одного из самых опытных агентов со стандартной кличкой Дик. Он должен был незаметно, но неусыпно наблюдать за поведением Лайта.
По всем габаритам и внешним данным псевдо-Дик соответствовал стандартам мими. Он не обладал их памятью, отставал в сообразительности и быстроте исполнения приказов, но зато видел человека насквозь, умел прикинуться кем угодно, а главное — мог ясно и толково излагать в ежедневных донесениях свои наблюдения и давать оценку словам и действиям подозреваемого.