О тряске или о вибрации я веду в тот же день долгий разговор с Александром Ивановичем Цилиным (он тоже идет на ледоколе), научным сотрудником одного из ленинградских институтов. Его интересует воздействие шума и вибрации на человеческий организм. Что такое «скол», я убедился на собственных ушах и ногах. Какой же выход? Выход в ограничении продолжительности плавания.
Например, на рудовозе, который ходит на «arctic line», можно плавать восемь месяцев подряд, а на ледоколе не более четырех. Смысл такого ограничения в том, что если мы не можем полностью ликвидировать вредные факторы, то должны по крайней мере свести к минимуму время пребывания человека под их воздействием.
Заговорили об экстремальности.
— Конечно же, возрастает, — чувствовалось, что для Цилина такие вопросы не новость. — И опять в конечном счете все вводится к одному: к увеличению сроков навигации и, как обратное явление, сокращению межстояночного времени. Судите сами. Ледоколы стали ходить во время лютой арктической зимы. А в это время вентиляцию включать нельзя, все перемерзнет. Очень важно сейчас максимально приблизить условия обитаемости к условиям жизни человека, — закончил Цилин.
Ну, это мы уже видели на примере кают плавсостава. Они комфортабельны.
Чрезвычайно сложно решение того, о чем говорил Александр Иванович. Мне еще предстоит увидеть забитые судами рейды Зеленого Мыса и Певека. Скудеют кладовые планеты в местах, где много тепла и травы. Зато окованные вечною мерзлотой сундуки Арктики только приоткрыты и далеко не все. Уже сейчас из года в год растет объем перевозок на трассе и, как следствие, удлиняются сроки арктической навигации А что будет дальше?
Жизнь подсказывает множество вариантов: подсменные команды, перевод с ледокольного флота на транспортный и обратно, чередование плавания с работой на берегу… Не берусь утверждать, какой из них изберут. Но избирать надо.
А в общем-то если отвлечься на минуту от ледокольного флота, то приходится констатировать, что богатый парадоксами XX век не обошел своей парадоксальностью всех моряков без исключения. Полгода понадобилось Колумбу, чтобы доплыть до Нового Света. Современные суперлайнеры преодолевают это расстояние за несколько суток. А продолжительность рейсов все растет. Моряк покидает порт приписки и возвращается к нему через шесть месяцев, через восемь, через год! И так во всем мире, ибо законы рентабельности повсюду одинаковы.
— Проблема, о которой вы говорите, настолько велика, что при ООН создана Интернациональная Морская комиссия, IMCO, — Акивис-Шаумян демонстрирует отличное английское произношение. Мы опять на мостике. Вечер распростер желтые крыла над целой равниной. Даже сквозь стекло ощущается великая тишина Арктики. Ручки манипуляторов на «самом малом». Ефим Владимирович облокотился о переборку и, кажется, весь увлечен беседой. Говорит, что не за горами время, когда начнутся регулярные трансполярные рейсы через полюс. Рассказывает о Штатах, куда ходил не единожды… Но эта увлеченность кажущаяся. Она не мешает капитану тактично оборвать разговор, отдать приказание вахтенному помощнику и опять вернуться к беседе.
Проводка — дело серьезное.
ОТ ТИКСИ ДО КИГИЛЯХА
Переходим на «Щербацевич», теперь уже окончательно. «Ленин» и «Красин» довели нас до чистой воды и возвращаются в Карское море, брать в проводку следующие караваны.
Собственно, чистой воды не было. Было море и льдины «fifty-fifty». И все-таки полегчало. Мы уже могли двигаться самостоятельно. Такую возможность и решали сейчас наверху. «Наверху» в буквальном смысле слова. Где-то неподалеку летал самолет ледовой разведки…
На мостике уже были рассказаны и досконально обсуждены все мыслимые и немыслимые случаи из морской жизни. И вдруг со стороны горизонта, где в розово-желтом мареве повис медный диск солнца (было три часа ночи), послышался едва различимый поначалу гул.
Он все рос, набирал силу, и вот уже над судном закружился Ан-24 — самолет ледовой разведки. Вслед за тем в динамике УКВ послышался чуть хрипловатый голос: самолет вызывал на связь нашего капитана. Капитан снял трубку радиотелефона, и тот же голос начал передавать данные о состоянии льда впереди по курсу, о том, как следует идти на подходах к Тикси…
Не знаю почему, но во мне все росло убеждение, что когда-то я уже слышал и эту мягкую и в то же время настойчивую интонацию и чуть-чуть по-южному протяжные окончания слов. Правда, голос того человека был звонок, и все-таки…