— Мои ребята нашли одно любопытное местечко, — наконец начал Бенедикт. — Заброшенные заводские склады на севере. Рядом — три норы в Нифльхейм.
— Что еще?
— По старым картам под складами должны быть тоннели, но несколько лет назад строили новую трамвайную линию и завалили их. Так мне сказали в архиве.
— Думаю, надо проверить. Мало ли что написано в пыльных бумажках.
Они дошли до конца аллеи и свернули на площадь Девяти Дев. Статуи первых управительниц Хеймдалля стояли на постаментах посередине площади, взирая холодными мраморными глазами на то безобразие, что устроили их потомки. Шестая дева — Ангейя, стоящая на морской волне и увитая водорослями, как и все прочие, смотрела на Скай с немым укором. Вокруг носились машины, гремел трамвай, а каменным девам лишь поиздеваться над ней. Бен предложил перейти оживленную площадь, и возле небольшого кондитерского магазинчика они сели в его машину.
— Пончиков? — Бен кивнул на витрину.
Скай кивнула. Он вернулся через несколько минут и протянул теплый пропитанный жиром пакет и стаканчик кофе.
— Я покурю? — спросила Ангейя после того как кофе и пончик кончились. Бен ненавидел, когда она курила в машине. Ненавидел, когда табак пропитывает обивку сиденья едким запахом, но на этот раз кивнул, сворачивая с главной дороги на узкие улочки. Они припарковались в тупике под сенью ободранного деревца и, не спеша, углубились в рабочие районы севера. В отличие от южных, спроектированных при первой застройке, отмеренных по линеечке, север прилепился вместе с фабриками, чтобы обеспечить рабочим жилье и напоминал муравейник. Именно эти бараки постоянно пополняли Нифльхейм, а затем и тюремные камеры. Оставив без внимания провонявшие мочой углы домов, мусорные кучи, кишащие крысами, изуродованные граффити статуи, Скай подняла с земли кусок красного кирпича и нарисовала рядом с карикатурным изображением Девяти Матерей в виде клубка змей неприличный знак и зашвырнула в кусты. Оттуда раздался долгий надрывный кашель и неразборчивая брань.
Склады, кое-как окруженные бетонным забором вперемежку с металлической сеткой, упирались в пустырь, заросший колючим кустарником, обезображенный ржавыми остовами машин и битыми бутылками. Скай и Бенедикт забрались по стонущей от их веса пожарной лестнице на шестой этаж заброшенного дома. Внизу все было благопристойно и тихо. Информация, полученная от «Воронов» могла быть ложной или устаревшей, но Бенедикт уверенно указал на крайний слева склад. Шаги гулко заметались по пустому грязному помещению. Груда тряпья в углу, заляпанная красным стена и аккуратно разложенные окурки — Скай умилилась. Вдруг груда зашевелилась, пахнула помойкой и испуганно вытаращилась заплывшими ярко-зелеными глазами.
— Ты Ярлодин, князь небесный? — просипела груда, отползая по стенке в сторону лестницы.
— Ш-шш! — Скай приложила палец к губам, напомнив Бену старые агитационные плакаты времен «Нежной резни».
— Тэдди, это Скай. Скай, это Тэдди, — любезно представил их Бенедикт.
Ангейя брезгливо расстелила пиджак на подоконнике и приняла у генерала бинокль. Молчание затягивалось, но никто не решался нарушить негласно установленные границы. Как-то раз Бен попытался извиниться, но это закончилось для него больничной койкой
Через час или чуть больше со стороны доков подъехал грузовичок. Вышли двое, переговорили и один направился к закрытой калитке. Окно хорошо загораживали деревья, но место для слежки не самое идеальное, так что Скай спустилась вниз, оставив Бена наблюдать сверху. Обогнув склады, Мать притаилась за перевернутой машиной, подставившей солнцу, как умерший зверь, свое незащищенное брюхо.
Грузовик, темно-синий, заляпанный грязью, не отмеченный опознавательными знаками, наконец тронулся сквозь открытые ворота. На людях тоже не было ни бандовских эмблем, ни татуировок, выдающих принадлежность к какому-либо клану турсов. Когда грузовик скрылся в недрах склада, мужчины наспех скрыли следы шин и, закрыв ворота на висячий замок, скрылись вслед за машиной. Подождав некоторое время, Скай использовала зрение Утгарда, чуть вынув шпагу из ножен. Мир вокруг выцвел, будто щелкнули тумблером. Скай моргнула, привыкая к новым старым ощущениям монохромного зрения. Убедившись, что окружающую органику составляет только бродячая собака, стайки облезлых воробьев и дохлая кошка за мусорной кучей, Скай вернула зрение в норму и на корточках обследовала оставленные следы. Свежие ее не заинтересовали, а вот за старыми, оставленными выезжающей машиной, она прошла от ворот и до конца пустыря, незаметно переходившего в свалку металлолома и лесок. Трава была примята, но наезженной колеи еще не образовалось, так что здешнее убежище возникло не так давно. Пройдя почти до конца, Скай споткнулась о затерявшийся в траве кирпич и почти собралась разразиться отборной бранью, но заметила, что на белом кирпиче отчетливо заметны красные отложения какой-то породы. Собрав породу в горсть, Скай плюнула и растерла вязкую красную глину между пальцами. Вытерев руку о брюки, Мать еще раз изучила следы шин от свалки и до ворот, убедившись, что глину действительно принес грузовик.
— Что-то нашла? — спросил подошедший Бен.
— Красная глина, — сплюнула Скай. — Эти тоннели ведут дальше на восток к речному порту Ифинга.
— Понятно теперь как Хейм передвигается по городу. — кивнул уже по пути к машине. — Если он смог расчистить эти тоннели до самого порта, то неудивительна его самоуверенность.
— Как нам попасть внутрь? Тут крыса не проскользнет. — буркнула Скай.
— Через другие тоннели, — усмехнулся генерал-фельдмаршал. — После того случая с лабораторией Санни Ай я занялся изучением старых карт Нифльхейма и нашел любопытную закономерность. Все тоннели рано или поздно соединяются с теми, что ведут к Озеру, чтобы не нарушать циркуляцию энергии.
— Нужен проводник. «Вороны», в конце концов.
— «Вороны» — кучка детей. К тому же ходы, которые нам нужны, намного древнее. Ты же понимаешь, о чем я.
Ангейя отвела взгляд и поджала губы.
— У каждой монаршей мантии есть изнанка, о которой монарх предпочитает забыть, — вздохнула с отдаленным чувством вины.
— Потом повздыхаешь, Мать Ангейя-ас, — Бен махнул рукой. — Тэдди присмотрит за этим местом. Едем в библиотеку — сделаем копии карт.
***
Когда объявили чрезвычайное положение в городе, Зик тупо пялился на свое отражение в больничном окне. Изучая прилипшие со стороны улицы пылинки, он не сразу понял, почему Гин тянет его за рукав.
— Зик, надо сматываться. — Неловко протирая подолом футболки очки, он морщился от боли в вывихнутом плече.
— Сматываться? — не понял Зик.
— Больницы, школы и дома престарелых эвакуируют первыми. Шевели мозгами! — Зик недоуменно уставился на друга, который всегда был собранным и спокойным, а сейчас пребывал в каком-то лихорадочном возбуждении и перешел на родной провинциальный диалект.
— Если мы сейчас не свалим, никогда не поможем Кире.
Зик сдавленно хрюкнул и захохотал. Гин хмурился, ожидая, пока Зик отсмеется, вытрет выступившие в уголках глаз слезы и снова будет готов разговаривать.
— Ты думаешь, у нас получится помочь Кире? Ты не видел того, что видел я. Директор Мортис — ас не смогла противостоять Хейму Иргиафе. А ты говоришь — мы…
— А что предлагаешь? Спрятаться? Скрыться?
— Забыть. — Зика словно прорвало. — Забыть и жить дальше. Подчиняться правилам и не лезть на рожон. Леер полезла и второй день валяется без сознания и без духовника. Она больше не варден. — По мере произнесения Зиком его истеричной речи Гин менялся в лице. В конце концов, он, побледневший белее снега Утгарда, ударил Штейна кулаком в лицо.
Зик замолчал, чтобы вытереть ладонью хлынувшую носом кровь и цокнул языком.
— Надо же… Всегда думал, что ты слабак, цепляющийся за свои книжонки. А ты мужик — кулаками машешь, за девчонок заступаешься.
Гин замахнулся для еще одного удара, но в палату вошел Джет, радостно волоча в охапке чипсы и шоколадки из больничного буфета. Яркие упаковки попадали на пол, когда Джет проворно для своей комплекции схватил Гина за запястье и оттащил от Зика.