— Что это вы двое творите? — рыкнул он. После битвы с Аозом ему досталась трещина в ребрах и огромные синяки справа — где он принимал удары щитом.
Гин, не говоря ни слова, вырвал руку и напоследок, перед тем, как перешагнуть через пакеты с шоколадным молоком и хлопнуть дверью, прожег Зика ненавидящим взглядом.
— Ребят?.. — Джет беспомощно протянул руку.
— Хе-еель, — пробормотал Штейн, вытирая рукавом нос.
— Что произошло?
Оттолкнув Джета плечом, Зик выбежал в коридор и бросился вниз по лестнице, не видя ничего перед собой. Его душила вина, ярость, ненависть. Злые слезы комком встали в горле, не давая толком дышать. Забившись в угол, он сжал голову руками, давясь рыданиями до тех пор, пока медсестра не заметила и не привела обратно в палату. Обработав нос и поставив успокоительное, она еще раз спросила, хочет ли он чего-нибудь. Зик мотнул головой и уставился в окно. Когда он очнулся от тяжелого душного сна, было уже темно. Резко сев, Зик в тревоге оглянулся. Гин ушел. Его вещи, всегда аккуратно свисающие со спинки стула, пропали.
— Ну и ладно, — пробормотал он, переворачиваясь лицом к окну, чтобы не видеть пустоту, исходящую от заправленной койки. Он понимал, что Гин его ненавидит. Теперь и Джет. И Леер возненавидит, когда очнется. Он не сберег ее.
Второй раз Зик очнулся поздно, с ноющей головой. Умывшись, он мельком выглянул в окно. День с самого утра был хмурым, предвещающим весенние Хеймдалльские грозы. Поковыряв в столовой омлет и проглотив премерзкий кофе с молоком, Зик спустился на пятый этаж. Палата интенсивной терапии, в которой лежала Леер, была пуста. С колотящимся сердцем Зик побежал к окну информации.
— Герд! — задыхаясь, рявкнул он, стуча кулаком по стеклу. — Куда пропала Леер Герд? Палата 539.
— Юноша–ас, вы что себе позволяете? — возмутилась регистратор, опуская очки на кончик носа.
— Моя подруга Леер Герд еще вчера была без сознания. Дышала через трубки! А сегодня ее нет! — Зик чуть не рыдал.
— Айрин, это тот мальчик после нападения на Биврёст, — шепнули из угла, шурша бумагами. Айрин изменилась в лице.
— Ее перевезли в другую палату, — наконец сказала она, сверившись с бланками. — 619…
— Спасибо!
Зик очутился перед палатой Леер так быстро, как позволял лифт. Бледная и растрепанная Леер сидела на стуле у окна. Белая больничная одежда лишь подчеркивала ее болезненное состояние, придавая схожесть с призраком. Зик Штейн медленно сел на пол рядом с подругой. На ее коленях лежала разбитая ручка хлыста, потемневшая от крови духа. Чуть улыбнувшись, Леер отложила ее и взяла с подоконника флейту левой рукой. На правой под бинтами заживали оставшиеся пальцы: полфаланги безымянного и фалангу мизинца пришлось удалить из-за начавшегося после утгардового обморожения.
— Не выйдет из меня музыканта, — фыркнула Леер, рассматривая флейту. — И вардена не получится.
— Леер, — Зик прочистил пересохшее горло.
— Нет, молчи, — устало попросила она. — Не нужно меня жалеть. Это мое наказание. Я никогда не хотела быть варденом — теперь я свободна. Ярлодин, свободна, — Леер швыркнула носом. — Где Гин и Джет? — спросила она после продолжительного молчания.
— Они ушли, — выдавил Зик.
— Куда? — удивилась Леер, приподнимаясь на кресле.
— За шоколадками, — солгал Зик. — Ты знаешь, Джет ест только «Шокоэдд».
Этот ответ, казалось, удовлетворил Герд. Весь день Штейн шутил, дурачился и развлекал подругу как мог, ревностно следя, чтобы за Герд хорошо ухаживали. Даже во время неловкого визита ее родителей сидел за стенкой. Мать, сухая и чопорная женщина, с каменным лицом выслушала прогнозы врача, не проронив ни слова. Отца больше волновало, сможет ли Леер в таком позднем возрасте запечатлеть еще одного духа. Только бабушка и младшая сестра сквозь слезы пытались шутить и планировали, куда можно отправиться на летние каникулы.
В восемь сорок две взрывала сирена внешнего оповещения. Зик прокрутил приемник по всем станциям, но ловил лишь помехи. Медперсонал был в таком же замешательстве как и больные и отказывался давать какие-либо комментарии, призывая оставаться в палатах и ждать распоряжений главного врача. В девять двенадцать замигал свет и резко похолодало.
— Что это, Зик? — прошептала Леер. — Что случилось?
— Просто перепады напряжения, — это прозвучало так фальшиво, что самому стало тошно.
— Где ребята?
Включился аварийный генератор, освещая палату тусклым зеленым светом. В коридоре начала нарастать паника.
— Я пойду посмотрю, что случилось.
— Нет, не уходи, — попросила Герд. — Ты разве не чувствуешь? — он покачал головой. Леер выдернула капельницу и поморщилась. Пошатываясь, схватила Штейна на руку и приложила к стене.
— Она ледяная.
— И?..
— Утгард? Но как его открыли? Как же защитные барьеры Матерей?
— Зик, помнишь, — Леер с трудом подбирала слова, бледнея на глазах от ужаса, — помнишь, — она облизала обветренные губы, — в прошлом году был курс по истории болезней Утгарда? Помнишь? Ну же, Зик! — Леер еще раз треснула его рукой по стене. — Сирены, Утгард, ослабление защитного поля!
— Быть не может, — огрызнулся Штейн, вырывая руку. — Это же бред. Утгардову чуму победили лет пятьсот назад!
— Я знаю, но как еще это объяснить? Мать Гиафа–ас при смерти и вот-вот умрет. А гудки точь-в-точь по учебнику.
Повисло тяжелое молчание. Леер покачала головой и опустилась на краешек койки.
— Нужно уходить из города, — наконец выдавил Зик. — Найдем наших родных и выберемся отсюда.
— Мы не пройдем. Скоро объявят карантин.
— Но должен быть способ!
Леер нахмурилась, а затем просветлела и, громко фыркнув, превратилась в ту Герд, которая была его другом.
— Что бы ты делала без меня, Штейн Зик–ас? У меня было достаточно времени, чтобы изучить это, — она ткнула пальцем в схему больницы, висящую возле двери. — Минус третий этаж для особых больных.
— Особых?
— Заключенных, ярлодинова ты отрыжка, — Леер даже засмеялась от удовольствия. — Готова поспорить, что Рейк и его птицы — там.
— И какой нам прок от Рейка?
— Нифльхейм — вот какой! Вот только ребят дождемся.
— Леер… — начал было Зик, но Герд нахмурилась и зашикала.
— Слышишь?
Штейн прислушался и покачал головой.
— Звуки… будто кто-то стучит. — Леер встала с кровати и медленно прошлась вдоль стены, напряженно вслушиваясь. Замерла у окна и присела, хватаясь за едва теплую батарею.
— Отсюда.
Зик сел рядом и прикоснулся к грязной секции. После нескольких минут ожидания он ощутил вибрацию и глухой отдаленный звук, будто кто-то ударял по батарее. Звук периодически замирал, но потом снова повторялся, словно передавал секретный код. От этого у Зика волосы между лопатками зашевелились. Пам-пам-пауза-бам и быстрое бам-бам-бам. И снова, и снова. Штейн встретился глазами с Леер, которая старалась не показать как ей страшно.
— Что говорит курс семиотики? — попытался криво улыбнуться Зик.
— Я не знаю. Не помню таких кодов. Это что-то… новое. Или наоборот, очень старое.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы должны выяснить, откуда звук. — Леер решительно натянула под халат штаны, неловко орудуя одной рукой, и заправила за пояс хвост больничной робы.
— Ты с ума сошла? — зашипел Зик. — Ты еле на ногах стоишь! Подумай о себе.
— Я уже подумала один раз, — Леер размотала большую часть бинтов и бросила на пол. — Я испугалась, медлила… а досталось Кире. Больше не испугаюсь.
А затем все здание больницы сотряслось от взрыва где-то глубоко внизу.
***
— А это еще что такое? — заворчала Скай, рассматривая крошки, уютно, словно снежинки, падающие на кипы старых газет и на рукава белоснежной рубашки Матери. Причина снегопада сдавленно ойкнула и закашлялась, давясь печеньем. — Я разрешила ему побыть рядом, а не над душой. Капрал?