— М-м-м… — Джуэл зарылась лицом в подушку.
— Джуэл, я от тебя балдею, — прошептал Майк. — Почему бы тебе не бросить Аллена? Мы стали бы потрясающей парой.
— Не надо об этом, — выдавила она. — Дорогой, ты не можешь спуститься пониже к пояснице?
Руки Майка скользнули к ее ягодицам. Джуэл была единственной женщиной, которая умела его завести, оставаясь пассивной. Он прижался к ее бедрам напрягшейся плотью и, склонившись лицом к коротко остриженным светлым волосам, поцеловал в ухо.
— Я тебя люблю. И сегодняшней ночью буду твоим римским любовником. Carissima… — Тут он заметил, каким ровным сделалось ее дыхание. — Джуэл… amore mio…
Но Джуэл крепко спала.
Джуэл сидела в темно-бордовом кожаном кресле с подголовником в вестибюле школы Армс в Шелдоне. Кресло излучало спертую, удушающую атмосферу, которую сформировали поколения правильных девочек, воспитываемых здесь в духе будущих почтенных матерей семейства. Джуэл не представляла, что сама протянула бы в такой школе хоть семестр, но понимала, что это достойное место, и хотела, чтобы дочери воспользовались всеми преимуществами шелдонской Армс. К тому же школа была расположена меньше чем в часе езды от их дома в Вашингтоне, штат Коннектикут. Когда-то это казалось изумительным удобством, но сейчас не имело значения: так мало времени она проводила в школе.
Джуэл нетерпеливо ждала и, потягивая непременный чай, оглядывала людей, собравшихся в сильно обветшавшей приемной для родительских уик-эндов. По большей части там оказалась кашемиро-твидовая компания. Джуэл была уверена, что в юности большинство из них сами посещали шелдонскую Армс. И теперь в благословенных стенах чувствовали себя вполне в своей стихии.
Впрочем, их благостное настроение бесследно улетучивалось, как только они встречались глазами с Джуэл Прескотт: старые денежные мешки обычно испытывают тревогу, сталкиваясь с новым денежным мешком, который в придачу откровенно бравирует перед ними. Под пристальным, оценивающим взглядом Джуэл им становилось не по себе. Джуэл в вызывающем костюме от Кристиана Лакруа, с кроваво-красной губной помадой и в серьгах и колье из рубинов в золоте собственного дизайна выглядела так, словно была способна сожрать любого из них. Волосы, на этот раз золотисто-каштановые, были коротко острижены и заправлены за уши. Контактные линзы отливали фиолетовым.
— Мамуля! — завопила Берил Прескотт, врываясь в комнату и обнимая Джуэл. — Ты выглядишь потрясающе! Как я рада тебя видеть. Эмбер говорила, что ты не приедешь. А я знала, что не обманешь. Ты же обещала.
Джуэл улыбнулась.
— Ни за что бы не пропустила. А где Эмбер? — спросила она младшую дочь, которой исполнилось четырнадцать и которая училась в первом классе [2]. — Я послала мисс Фулк за вами обеими.
— Ох… должно быть, она еще одевается, — рассмеялась Берил. — Ее кожа становится чище… ты будешь довольна. И еще, в этом году она гораздо упорнее, чем в Далтоне. Пишет в ежегодник [3].
— Рада слышать, — ответила Джуэл. — Ей надо относиться ко всему с большим энтузиазмом. Скука — поблажка себе. — Она посмотрела на часы. — Но если Эмбер не поспешит, мы пропустим наш заказ в «Ярдли-инн». Там все было занято. Мег пришлось прямо-таки вымаливать столик. Единственное свободное время оказалось шесть тридцать. Боюсь, не слишком удобно, но «Ярдли-инн» — самое пристойное заведение в округе.
— А они знали, кто ты такая? — осведомилась Берил.
— Судя по всему, нет. Во всяком случае, тот, кто принимал заказ. В этой области Коннектикута до сих пор носят бриллианты своих предков. Так что я у них не в моде.
Берил рассмеялась.
— Ну и глупо! В прошлом месяце в «Нью-Йорк мэгэзин» был опубликован целый разворот.
— Но это же Коннектикут, дорогая, — улыбнулась Джуэл. — А теперь подумай, где еще мы можем поесть, если твоя сестра не объявится в ближайшее время.
— Я здесь, мама.
Джуэл повернулась к пятнадцатилетней Эмбер, которая выглядела точно так же, как два месяца назад, когда уезжала в школу, то есть в полном беспорядке. Рубашка была небрежно заправлена в безбожно измятую юбку, а сзади кое-где даже вылезала. Берил погорячилась, когда сказала, что ее прыщи проходят. Лицо Эмбер походило на минное поле во всполохах разрывов. Сальные волосы не мыты несколько дней.
Джуэл глубоко вздохнула и улыбнулась: лучше прикусить язык и не критиковать — врач Эмбер в Нью-Йорке обвинил во всех проблемах дочери именно ее. «Боже, — сказала она тогда Аллену, — а еще считают, что у этих недоумков хватает здравого смысла соображать, кто платит по счетам». Но она была не из тех, кого пугало чувство вины.
— Эмбер, дорогая! — Джуэл обняла дочь, стараясь не тереться щекой о маленькие жирные бугорки на лице девочки. — Ты выглядишь превосходно. Предлагаю пойти в «Ярдли-инн» и отведать омара.
— Ракообразные вредны для моей кожи.
— Ну, тогда что хочешь. Только давай поспешим. А то нас не пустят.
— Неужели тебя когда-нибудь куда-нибудь не пускали? — Эмбер была высокой, с хорошей фигуркой, но намеренно не заботилась о собственной привлекательности. — Где папа? Он не приехал?
— Отправился на аукцион в Лондон, — энергично вступила в разговор Берил. — Помнишь, я тебе говорила. На Рождество у Сотби предстоит грандиозная распродажа. Выставляется целая коллекция предметов искусства и антиквариата какой-то герцогини. Папа обещал взять меня тоже. Было бы здорово поехать всем вместе! Он так много знает об искусстве.
— Да, он очень много знает об искусстве, — подтвердила Джуэл.
В «Ярдли-инн» ее все-таки узнали, и они сразу сели за столик. Заказав мартини и два пива, Джуэл почувствовала себя обязанной расспросить дочерей об уроках, учителях и внеклассных занятиях. При этом она постаралась выказать искреннюю заинтересованность.
День выдался кошмарным. Дела в «Бижу интернэшнл» начали расстраиваться из-за того, что Джуэл не могла справиться со стрессом. Рухнула идея открытия магазина в Атланте, потому что она не сдержалась и сорвалась в разговоре с возможным партнером по предстоящему проекту Трэвисом Петерсоном. Петерсон считал Джуэл блестящим дизайнером, но не желал, чтобы она влезала во все деловые аспекты функционирования магазина. А Джуэл, естественно, хотела целиком контролировать любой из своих магазинов. Это ведь она была олицетворением «Бижу». Поэтому завелась и заявила Трэвису Петерсону, чтобы он свернул потуже свои деньги и засунул в задницу жене Антонине.
Ладно, отсутствие магазина в Атланте — еще не конец света. Но выходить из себя подобным образом — никуда не годится.
И еще, конечно, та ссора с Макнил Фергюсон — открытое столкновение после стольких лет. Джуэл по-настоящему поразило, что Анна ее по-прежнему так сильно ненавидела за то, что она сделала.
Прошлое. От него не избавишься, как ни старайся. Но каков из этого урок?
— Мама! — Берил показала на подошедшую к их столику официантку. — Она спрашивает, ты хочешь еще мартини?
— Что? Ах нет, спасибо. Принесите мне газированную содовую. — Дома ей предстояло поработать допоздна. — Извините, родные, я немного задумалась.
— Тоже мне новость. — Эмбер раздраженно надулась; в последнее время девочка часто смотрела так на мать, и Джуэл уже успела к этому привыкнуть.
— Давайте лучше поговорим о том, что вы хотите делать завтра. — Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал бодро. — Мы могли бы пройтись по магазинам, а потом посмотреть кино.
— А еще лучше поговорим о том, что ты хочешь делать завтра, — заныла дочь.
— Эмбер, мама только предлагает, — быстро перебила ее Берил. Несмотря на то что она была на год моложе сестры, девочка успела усвоить роль миротворицы в семье. Ей ужасно не хотелось, чтобы вечер превратился в сплошную ругань между матерью и сестрой. — Мамочка, я думаю, пройтись по магазинам — это класс. А потом можно посмотреть фильм с Ривером Финиксом в Данбери. Что на это скажешь, Эмбер?
— Мне надо остаться в школе: буду писать семестровую работу по истории, — заявила Эмбер. — Тряпки мне не нужны. А про фильм слышала, что он никудышный.
2
Первый класс — первый год обучения в четырехлетней средней школе (обучение в которой продолжается после начальной).