В вестибюле на первом этаже курили девчонки из бухгалтерии. Я стряхнул снег и с наслаждением вдохнул в себя никотиновое облако. Потом вдохнул еще, потом подпрыгнул в самую гущу и снова вдохнул. Потом я зажмурил глаза и попросил одну из дам вставить мне в рот горящую сигарету. Девушка выполнила мою просьбу, я затянулся и попросил вынуть. Сам я брать в руки сигарету боялся, поэтому девчонка засовывала мне в пасть бычок, я делал затяжку, она вынимала, я выдыхал, и так до самого фильтра и все это с закрытыми глазами. Несмотря на то, что табачок был слишком легким для меня, я получил настоящий кайф. Открыв глаза, я окинул мутным взглядом тружениц «Один ЭС Бухгалтерии» и заметил, что они смотрят на меня с таким видом, как будто более припизднутого существа, им в жизни встречать не приходилось. Я их понимаю. Повод, конечно, есть. Плевать. Зато я сделал вывод, что курить я все-таки могу, пусть даже и из чужих рук.
В офисе я прошел в комнату к Чебоксарову, сел за компьютер и вошел в базу. Мне нужно было посмотреть отчеты за прошлый квартал, изучить динамику торговли и вникнуть в наши долги московским поставщикам. Комп вел себя необычно, он периодически вис и выдавал какую-то чушь, как будто сервер хорошенько встряхнули и перетасовали файлы. Кто-то у меня по балде получит. Надо сказать Виталику… Впрочем Виталику уже никто ничего не скажет. Вернувшись в свой кабинет, я открыл планинг и написал крупными красными буквами: «Программист», – потом подумал и добавил: «Ремонтник». Это должен быть один человек. Нужно выяснить, кто пригласил вчерашнего суетливого. Может он парень что надо и я зря на него наехал. Если это человек Петровны, то она, не дай боже, еще обидится. Что плохого, собственно, сделал тот компьютерщик? Ну, сел за мой стол без спросу. Ну, остался на ночь в помещении. Может, он как лучше пытался?
Я хотел тот час же пойти к Петровне и расставить все точки над «и», но мне помешали телефонные звонки. Один за другим стали трезвонить арендаторы со злополучного геофизического завода.
После арендаторов тишина царила в кабинете всего секунд десять, потом телефон вновь затрезвонил. На этот раз дал о себе знать частный детектив по фамилии Апрельцев.
– Все отлично, – оптимистично заявил он. – Он подписался. Мы попали в яблочко, с первого раза.
– Кто подписался? – я уже успел про все забыть.
– Ваш водитель, – прокряхтел Апрельцев. – Давай встретимся и все обсудим. Я как раз собирался обедать.
– Где? – поинтересовался я.
– Мне без разницы, – выдал сыщик. – Все равно у меня денег нет.
– Через пятнадцать минут «У дедушки».
«У дедушки» нам всегда держали столик и отпускали со скидкой двадцать процентов как постоянным клиентам. Хотя в данном случае скидка лично для меня не имела значения, потому что обед с Апрельцевым я спишу на представительские расходы.
Я вошел в кафе как раз в тот момент, когда частный детектив давал последние указания официанту. Судя по уважительному виду последнего, заказывал Апрельцев отнюдь не бизнес-ланч. Изучив карту вин, он ограничился стаканом «Хванчкары» и кружкой «Миллера».
– Заодно, милейший, примите заказ и у моего друга, – небрежно бросил он. «Хорошо, хоть не шофера», – подумал я.
– Если говорить о вашем работнике, то, как его фамилия я не знаю, а зовут его – Глеб, – сразу перешел к делу Апрельцев.
Глеба я помнил смутно. Худой ничем не примечательный брюнет. Пришел к нам устраиваться водителем «ГАЗели» через кадровое агентство.
– Расскажи, как все было, – попросил я.
– Как и договаривались, сегодня утром я сделал согласованную заявку, – он протянул мне накладную. – Ее приняли, через пятнадцать минут отправили по факсу счет, а через час привезли, уже с пробитым чеком. Надо сказать, что фирма у вас работает оперативно.
В накладной было выбито двадцать пачек бумаги «Зум», тридцать папок «Корона», десять настольных органайзеров и еще по мелочи восемнадцать позиций на общую сумму десять тысяч рублей с копейками.
– Ну?
– Он привез, выгрузил, – продолжил Апрельцев, хищно поглядывая на салат, который поставил перед ним официант. – Мы для проформы все пересчитали, я расплатился. Потом говорю: «Ты можешь, привезти такой же бумаги, сто пачек, и таких же папок сто штук, только в два раза дешевле?». Он почесал череп, подозрительно посмотрел на меня и говорит: «Легко, только не в два раза дешевле, а всего на сорок процентов. Пойдет?». Я говорю: «Пойдет».
– Дальше.
– Дальше он представился и дал мне номер своего сотового, потом записал мой и попросил, если что изменится, сообщить ему, а он, в свою очередь, когда наберет заказ, даст мне знать. «Разумеется, все будет без всяких документов», – говорит. «Отлично», – отвечаю я. На том и расстались. Я сразу позвонил тебе.
Апрельцев был не дурак пожрать на халяву, как выяснилось, кроме салата он заказал еще уху по-царски, жареную семгу и рыбное ассорти с черной икрой. Свое пристрастие к морепродуктам он объяснил просто:
– Чтоб не полнеть, – и чавкнул так, что мне стало стыдно перед окружающими. Хотя, наверное, любому из оглянувшихся было приятно посмотреть на человека, обладающего таким отменным здоровьем и аппетитом.
– Хочу аванса, – капризно сказал частный сыщик за десертом.
Мы вместе вышли из заведения, я дал ему тысячу, он скомкал ее в кулаке, сказал: «Отлично», и умчался на ржавой шестерке выявлять преступников.
Я тут же решил поделиться свежей новостью с Чебоксаровым, но его мобильник был отключен. Он всегда вырубает его, когда шарахается по высоким кабинетам. Тогда я позвонил Спарыкину.
– Я как раз сижу в УВД у ребят из ОБЭП, – произнес он, выслушав мое сообщение. – Ты где?
– «У дедушки».
– Через десять минут будем.
– Сколько вас? – испугался я и достал кошелек.
– В две штуки уложимся, – туманно выразился Спарыкин.
В портмоне насчитывалось две с половиной. Я опять вернулся в зал.
Через двадцать минут дверь заведения в который раз распахнула душу, и улица выплюнула на порог три силуэта. Тела сверху и снизу были белыми, а посередине – серыми. В одном из пришельцев я узнал Спарыкина, остальные были мне неизвестны. Черный кожаный плащ на меху представился Иваном, синий пуховик – Евгением. Спарыкин и Иван отряхнули снег у дверей, а Женя таял и мок. Менты сильно смахивали на бандитов восьмилетней давности, вели себя развязно, растопыривали ноги, а у кожаного плаща, как бы случайно, откуда-то из глубины выглядывала золотая цепь в палец толщиной и нестерпимо ярко сияла в свете люминесцентных ламп.
– Давай рассказывай, – предложил Спарыкин, после того, как официант получил заказ.
Я без подробностей поведал им историю, которую изложил мне Апрельцев.
– Я предлагаю установить аппаратуру и пометить купюры, – высказал свое мнение Евгений.
– Это само собой, – перебил его Иван. – А я, Лукьяныч, – обратился он к Спарыкину, – буду находиться внутри, в качестве одного из сотрудников, чтобы все шло как надо.
Было видно, что он насмотрелся американских фильмов и мечтал о карьере агента под прикрытием.
– Значит так, – уточнил Спарыкин. – Апрельцев получает звонок от водителя, о том, что заказ готов. Дальше…
– Постой, – перебил его Иван. – Апрельцев это кто?
– Наш агент.
– У агента должен быть псевдоним.
– Да иди ты на хер, – добродушно не согласился Спарыкин.
– Лукьяныч, – поддержал друга Женя. – Так положено. Мы не знаем, на что выйдем, поэтому не имеем права называть вслух фамилию агента. Псевдоним нужен.
– Это ведь не долго – придумать псевдоним, – молвил Иван и глубоко задумался.
– Хорошо, – вынужден был согласиться полковник. – Но, лично мне, кроме «Ленин» ничего на ум не приходит.
Женя прислушался к звучавшей из динамиков популярной песне и предложил:
– Горбун отверженный.
– Слишком длинно, – возразил Иван.
– Отличник, – предложил я.
– Почему? – спросил Иван.
– Он все время говорит «отлично».
– Годится, – сказал Спарыкин.