И тут катер заглушил двигатель, и с него раздался крик. Это племянник Коли-капитана вышел отлить и услышал мой последний выстрел.
Через полчаса я был на борту. В самолете в Москву само дописалось начатое неделю назад стихотворение.
Через неделю, на Камчатке, когда мы со своенравной красавицей впервые оказались в постели, разорвалась цепочка. Черный жетон соскользнул в мягкую полутьму…
В ту ночь был зачат мой младший сын. Мы решили назвать его Георгием. Случилось так, что родился он именно 7 мая — в день святого Георгия Победоносца.
Песец
На заре «Экспедиции» у нас была мода давать всем вторые имена, отражающие характер и сущность человека. И был такой молодой, симпатичный, дружелюбный официант в ресторане «Экспедиция», которого мы называли Песец.
Он вырос в богемной среде, сын известного московского режиссера, с детства напитанный элитарными парами. Парень учился в колледже, где изучал иностранные языки, и очень любил Юльку Монич, бывшую свою одноклассницу, дочку нашего сотрудника, которая тоже работала в ресторане «Экспедиция».
Однажды был затеян маршрут на север по следующему сценарию: группа из 8 человек садится в верховьях Лагорты, выбрасывает катамараны, затем летит до пятиречья. Это культовое для нас место — скала, под которой сливаются четыре реки: Бурхойрла, Хойрла, Пайяре и Пайтевиз, образуя пятую реку — Танью. С разных сторон горизонта приближаются они к этой скале, и по всей панораме видны их распадки. Очень важно посидеть на скале, на ее уступе всегда есть гнездо белохвостого орлана, а в нем орлята, которые, как правило, догрызают в этот момент ногу пойманного родителями зайца.
Но после этого нужно переправиться через полноводную Танью. Обычно для этой переправы берется надувная лодка — смертник (в том году смертник был назван «Боливаром»), и мы должны были с Песцом сначала перевезти вещи, а потом по одному перевезти людей через примерно 50–70 метров ширины бурлящей Танью. Поскольку мы экономили вес, веслами нам служили лопасти от байдарочных весел, набитые на стволы свежесрубленных лиственниц-перекладин. Загрузив лодку вещами так, что края бортов почти сравнялись с пенистой водой, мы отчалили от берега и начали бешено грести, при этом недостаточно набитая лопасть соскользнула с весла Песца и утонула. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы перегрести реку в одиночку.
Мы зачалились на другой стороне, вытащили лодку на камни, запыхавшись, разгрузили вещи и сели покурить. Я начал философствовать:
— Песец, тебе уже целых восемнадцать лет. Мужчина должен стратегически относиться к своему будущему. Какого черта ты поступил в этот дурацкий колледж? Ты же настоящий боец «Экспедиции». Если ты хочешь иностранные языки изучать, мы тебя отправим работать за границу в шанхайский наш офис, и ты выучишь языки. Тогда тебе ничто не помешает работать в «Экспедиции» и строить свое будущее серьезно, как мужчина. Если ты хочешь иметь диплом, мы тебе купим диплом завтра же — и ты не будешь тратить время на эти дурацкие хождения в свой дурацкий колледж, и уже ничто не помешает тебе тратить время на развитие бренда «Экспедиция», которому ты так предан. Пойми, ты уже взрослый, серьезнее надо относиться к своему будущему!
Песец затянулся легкой сигаретой и сказал:
— Саш, весь мой предыдущий жизненный опыт (это выглядело достаточно комично, потому что Песцу в тот момент было 18, а мне где-то 35) убедил меня в следующем: мужчине не надо планировать свое будущее загодя. Вот мне сейчас нравится ходить в свой колледж, любить Юльку Монич и работать официантом в ресторане «Экспедиция». Отвали.
Я курил крепкое красное «Мальборо» долго и задумчиво. Вспомнил о всех домах, которые построил, а потом не жил там, о всех великих стратегических проектах, которые осуществил, но потом они потеряли для меня смысл. И подумал: «Вот, блин, а ведь Песец сегодня вечером мудрее, чем я».
Бабочки
Они ехали из Мурманска во Владивосток. Где-то за Уралом потянулись бесконечные березовые перелески. Началась мокрая пурга, и скорость упала вместе с видимостью.
Мощные лучи ксеноновых фар, отражаясь в роящихся клубах снега, слепили и без того красные глаза. И вдруг в этой круговерти они увидели стайку белых бабочек.
Коллективную галлюцинацию немедленно обсудили по радио между машинами, но ответа не нашлось.
Не доезжая бывшей колчаковской столицы — Омска, тормознули на санитарную остановку. Внезапно на колено Скрыннику приземлился сорванный ветром лепесток березовой коры. Все облегченно рассмеялись.
Одного из них в новосибирском Академгородке ждала девушка. Когда уставшие товарищи попадали, он отправил ей sms:
— Здесь все пахнет тобой, но я не помню дороги к твоему дому.
— А ты по запаху, — ответила она.
До утреннего старта оставалось три часа. Они так и не включили свет. Воск свечи стекал на рукав серой форменной флиски с оранжевым логотипом «Экспедиция» на спине.
Перед уходом он рассказал ей забавную дневную историю.
— Какой ты глупый, — ответила она и потрепала его по волосам. — То, что вы видели в свете фар, — это были настоящие бабочки. А то, что Скрыннику упал на колено кусочек березовой коры, ничего не значит.
Глава 15
Под парусами
В лагерь пришел пират
Как-то ночью к нам в лагерь пришел пират. Дело было в Сибири на фестивале авторской песни. Расшитый золотом камзол, белоснежная манишка, треуголка, харизматичная борода с проседью и горящие, как угли, глаза. В аутентичности гостя не чувствовалось ни капли фальши.
Иногда опытные мужчины обнюхивают друг друга подобно животным. Я взял гитару и спел редкую песню Арика Круппа. Г ость ответил еще более редкой. Мы разговорились, и вскоре вся компания оказалась во власти очарования Анатолия Кулика. Человека, который сначала проектирует надувные парусные катамараны, а потом уходит на них в океан. К утру Василь Газизулин заказал наш первый оранжевый катамаран, позднее получивший имя «Сильная белка».
Это словосочетание родилось так: в новом офисе управляющей компании поселили белку в клетке с колесом, через пару недель новобранец помер. Мы сперва погрустили, но кто-то вскоре сказал: «А зачем нам слабые белки?»
После того как катамаран был готов, мечта Василя исполнилась. Мы оказались посреди океана.
Сейшельский дневник
Серый московский снег. Солнце не пробивается через дымную шевелюру города. Пробки. Неприветливые лица людей, придавленных пиаром кризиса. И кажется, нет и не будет другой реальности…
Простого ответа на вопрос, как и зачем мы оказались вне видимости берегов в Индийском океане, у меня нет. Может, чуть надоели оранжевые джипы «Экспедиции». Может, паруса всегда жили внутри нас как неотданная дань детским мечтам. Возможно, нас зажгла искра идеи, всегда считавшейся нереальной, — пройти Северный морской путь за одну навигацию, не будучи ледоколом. Такой вот апгрейд традиционной зимней сухопутной дорожки «Экспедиции-Трофи» Мурманск — Владивосток.
В гавани корабли в безопасности, но их строят не для этого
Группа в составе Василя Газизулина, Александра Като, Сергея Латынцева, Василия Мозжухина, Александра Кравцова ввязалась в школу парусного мастерства Анатолия Кулика.