– Берем!
– Ради Бога! – и выписывают чек на нынешние две тысячи долларов.
А у него, бедолаги, на все-про все где-то триста в заначке.
Я, конечно, снимать шубу. Да и мерила больше, чтоб подурачиться. Гляжу, побелел:
– Сказал, твое. Значит, носи!
Директора истребовал. Документы и ключи от машины вынул:
– Хочу невесте подарок сделать. А мелочь забыл. Если завтра не принесу деньги, твое!
Пижонство, конечно. Но ты бы видел, как мы уходили! Весь магазин посмотреть вышел.
– И что? Выкупил?
– Откуда? Я и то уговаривала: у отца попроси. Вышлет.
Так аж зубами заскрипел. Потом на меня посмотрел и расплылся:
– Да и черт с ней, с машиной. Зато как на тебе сидит! Надо обмыть! И тут же на последние заначенные триста баксов всю общагу в ресторан потащил!
– И это был твой муж?
– Да, – тихо подтвердила Лариса. – Ты мне сейчас… что-то вдруг от него.
Коломнин смолчал. Услышанное не показалось ему комплиментом. Как бы хороша ни была копия, она всегда останется лишь слепком с оригинала. Да и масштаб – что говорить – не тот.
Словно угадав его душевное состояние, Лариса благодарно сжала его локоть.
Совсем далеко заполночь, вовсе не чувствуя ног, остановили они знаменитый тук-тук – местное маршрутное такси: крытый минигрузовичок с двумя параллельными скамейками, каждая рассчитанная на пять человек, – и добрались до ее отеля. Коломнин выпрыгнул первым и сразу повернулся помочь. Так что соскочившая следом Лариса невольно оказалась в его объятиях. – Вот только без… – она быстро выставила меж ними ладонь, стараясь, видимо, опередить тем какое-то его движение. Но в следующую долю секунду поняла, что ни о каком движении он и не помышлял, и – рассмеялась: смущенно и чуть раздосадованно.
Быть может, досада ее пропала бы, если б сумела догадаться о том, что происходит внутри неловкого ее ухажера. Коломнин не просто увлекся. Он ошалел. Каждое прикосновение к Ларисе вызывало в нем такое желание, что он едва сдерживался, боясь выдать его и тем оскорбить молодую женщину. Но сдерживаться с каждым днем становилось все трудней. И он изнывал от адской смеси из глубочайшей, пронизывающей нежности и едва подконтрольного желания схватить эту покрывшуюся шоколадной корочкой женщину и не выпускать. Особенно в воде. В какую-то минуту, когда Лариса, расшалившись, принялась крутиться вокруг него, пытаясь ухватить сзади за плечи, Коломнин, вывернувшись, обхватил ее за талию и, задохнувшись, прижал к себе, неловко тыкаясь губами в мокрые волосы. Он даже успел ощутить ответное подрагивание. Но тут же Лариса с силой оттолкнулась:
– Никогда! Чтоб никогда! Или… пойми.
– Я не хотел. Я думал… – Коломнин обескураженно поплелся к берегу.
Через минуту Лариса тихо присела рядышком:
– Ты извини меня, Сережа! Я, конечно, дура. Но – я не могу. Понимаешь? Мне до сих пор ночами муж снится. И если тебе совсем в тягость, то… – она облизнула губы. – Может, лучше не надо себя мучить. Разойдемся и…
– Ну что ж! – Коломнин резко повернулся.
Он увидел испуганные ее глаза, и приготовленные слова про то, что муж ее давно мертв и нельзя жить воспоминаниями, а сам он все-таки мужчина и не может не думать о ней как о женщине, сами собой проглотились.
– Ничего, Лариса. Можно и просто… Раз уж так сложилось, – и зарыл голову в горячий, остужающий песок.
На третий день на пляже их разыскал Ознобихин.
– Совет да любовь, – томно проворковал он. Прижавшиеся словно ненароком влюбленные инстинктивно отдернулись друг от друга.
– А мы это… загораем, – теряясь, сообщил Коломнин.
– А я это вижу, – Ознобихин наклонился, чтобы поцеловать руку Ларисе. И – пристально, с невыказанным вопросом заглянул в ее глаза. Удивленно разогнулся. – Ребята! А я, представьте, без вас соскучился. – А как же любимые тайки? – подколола Лариса.
– Тайки, как кокосы, приедаются. Предлагаю сегодняшний день провести вместе.
Он заметил, как переглянулись они меж собой со сдержанным разочарованием. И объяснился, усмехнувшись:
– Завтра срочно улетаю в Москву… Президент банка затребовал по мобильному. Какой-то новый проект. Так что – прошу не побрезговать. Тем более и программу предлагаю не хилую: Минисиам, битва слонов.
– Слонов?! – Лариса разом уселась на песок. Умоляюще глянула на Коломнина. – Слоны ведь!
– Слоны так слоны, – Коломнин поднялся, подумав, что появление Ознобихина даже кстати: лежать рядом с разгоряченной женщиной ему сделалось до того невмоготу, что аж в песок вгзызся: желтоватые зернышки захрустели на белых его зубах.