— Вот ее сейчас и проявим, — пообещал Коломнин и, не дожидаясь приглашения, шагнул к двери переговорной.
Огромный овальный стол в комнате для переговоров был пуст. Но из глубины мягкого, топкого кресла торчали длинные ноги с коленями, острыми, будто заточенные штыри. Раздался скрип, и навстречу вошедшим не без труда выбрался обладатель уникальных ног — худощавый мужчина с неожиданным чахоточным румянцем на впалых щеках.
— Что? Несладка жизнь в бегах? — определил Коломнин и тем сбил заготовленную приветливую улыбку.
— Нам всем эта история не в радость, — Островой протянул руку для приветствия: ладонь его оказалась удручающе вялой, но в длиннющих, будто у пианиста пальцах, Коломнин угадал прячущуюся силу. — Кто-то должен был найти в себе волю сделать первый шаг. Потому я здесь. А вы, как полагаю…
— Начальник службы экономической безопасности, — представился Коломнин, усаживаясь напротив и протягивая визитку. — Имею доверенность на ведение переговоров и на подписание любых документов.
При этих словах во взгляде Острового что-то вспыхнуло. Он в свою очередь поспешно вытянул из наружного кармашка золоченую визитку с начертанной на ней фамилией.
— Островой Василий Юрьевич, — смакуя, прочитал Коломнин. Перед ним сидел вор. Вор, за которым они безуспешно гонялись более двух лет. Сидел холеный, победительно раскинувшийся. Непреодолимое желание позадираться овладело Коломниным. — Красивая картонка. Чего ж на визитке главное не проставлено?
— То есть?
— Находится в международном розыске. Очень бы эффектно сюда подпустить — эдак золотым тиснением.
— Я собственно не совсем понимаю, — тонкие бесцветные губы Острового подобрались, в лице проступила осторожная колючесть. — Откуда этот тон? По-моему, мы прежде знакомы не были.
— Да, Бог миловал, — охотно подтвердил Коломнин. — Но заочно наслышан. И премного. Потрудились мы с прокуратурой, чтоб вас из небытия выколупнуть. И, как видите, — случилось.
— Я думаю, Василий Юрьевич, вы не должны обижаться за несколько взвинченный тон Сергея Викторовича, — включился в беседу обеспокоенный Янко. — Ему в вашем деле и впрямь досталось. Дашевский не всегда объективно оценивал затраченные усилия. О чем я, кстати, Льву Борисовичу счел нужным заметить. Но мы, господа, прежде всего бизнесмены и сейчас важно помнить главное — для чего мы здесь собрались. А собрались мы, чтоб оговорить условия, на которых Василий Юрьевич готов рассчитаться с банком. Вы согласны с такой постановкой вопроса, Сергей Викторович?
Коломнин кивнул: возразить тут было нечего.
— Тогда, может быть, попросим Василия Юрьевича изложить свое видение ситуации? — предложил Янко, делая приглашающий жест в сторону хмурящегося Острового.
— Ситуация мне видится очевидной, — Островой неспешно закурил длиннющую сигарету, которая в его руке казалась шестым, жеманно оттопыренным пальцем. — Ваш банк понес убытки. И я как человек чести безусловно готов их возместить.
— Как кто? — невольно поразился Коломнин. Недружественную реплику Островой проигнорировал, хотя в лице добавилось настороженности.
— Мой прежний банк не сумел вернуть «Авангарду» занятые три миллиона долларов. И хоть рухнул АМО уже после моего отъезда за границу, я согласен, чтобы снять возникшее недоразумение, передать эту сумму «Авангарду» — из собственных средств. Разумеется, в обмен на отзыв иска и разблокирование счета.
— Наш банк, можете не сомневаться, по достоинству оценил этот жест доброй воли с вашей стороны, — поспешно заверил Янко, поскольку на физиономии Коломнина проступило такое чрезвычайное восхищение, что это выглядело опасным. — Но при этом нельзя не учитывать, что за истекшие два года «Авангард» понес дополнительные потери. Кроме того, на три миллиона набежали недополученные проценты. Поэтому уместно включить их в общую сумму.
— И как же, по вашему мнению, должна эта сумма выглядеть? — неприязненно уточнил Островой.
— Мы полагаем, — Янко сделал паузу, предлагая Коломнину перехватить инициативу. Но тот продолжал отмалчиваться с безмятежностью, становившейся попросту неприличной. — Три с половиной миллиона — это минимум, на что рассчитывает «Авангард».
— Три с половиной?! — возмутился Островой. — А почему собственно не четыре? То, что я беру на себя задолжность, к которой в сущности не имею никакого отношения, не значит, что я буду оплачивать все что ни попадя. Три миллиона — это, по— моему, вполне приемлемая цифра. В крайнем случае, согласен покрыть ваши прямые расходы. Но — и все. Не забывайте, я вовсе не обязан оплачивать чужие долги.
— И это правильно, — неожиданно согласился Коломнин. — Никто не должен платить за других. Тем более из соображений чести.
Он посмоковал озадаченное молчание.
— Забудем о несчастных трех миллионах, — беззаботно предложил он, заметив впрочем, как живо переглянулись недоумевающие собеседники. — То древняя, покрытая мхом история. За эти деньги мы купили у АМО право требования к их проворовавшемуся президенту, то бишь к человеку чести господину Островому, который в свое время украл из банка…
— Я бы попросил выбирать выражения, — огрызнулся Островой. — Суда надо мной не было, так что…
— Опять ваша правда, — суда не было. Пока, — Коломнин учтиво поклонился. — Потому будем говорить высоким штилем. Деньги эти в сумме девять миллионов долларов господин Островой попросту стибрил, свистнул, увел, — выбирайте любой глагол по вкусу, — у своих акционеров, ему доверившихся. А поскольку истцом отныне выступает банк «Авангард», вот они-то, эти девять миллионов, и есть предмет нашего разговора. Так-то-с!
Да вы, часом, не сбрендили? — поразился Островой. Совершенно очумелым выглядел и Янко. — Чтоб я вам за здорово живешь отдал целое состояние.
— Не ваше, между прочим, состояние, — напомнил Коломнин.
— А вот это как раз не ваша забота. Ишь губы раскатали на чужие «бабки». Да я лучше в тюрьму сяду, чем на такое «кидалово» соглашусь.
— Это-то как раз запросто, — Коломнин вытащил и положил подле себя мобильный телефон, а рядышком — небольшой листочек, привлекший общее внимание. — Это телефон местного бюро интерпола. Вы, гражданин Островой, как будто значитесь в международном розыске. Гарантирую массу удовольствий. Через час вас возьмут, да еще с фальшивым паспортом на кармане. Так что полагаю не позже, чем через пару дней у вас появится классный шанс переместиться в Москву, в отель «Бутырка». Так сказать, осуществляются мечты!
— Это же!.. — Островой вскочил. Губы его конвульсивно подрагивали. — Это не по-джентльменски. Мне были обещаны гарантии.
— И кем же?
— Президентом вашего банка.
— Так чего ж молчали? Это совсем другой разговор, — Коломнин превратился в саму любезность. — Давайте сюда.
— Что давайте?
— Гарантию, конечно. Я должен убедиться.
— Но это были устные договоренности — от имени президента, — Островой требовательно поглядел на смешавшегося Янко.
— Извините, Василий Юрьевич, — пришел в себя тот, — но нам с Сергей Викторовичем необходимо переговорить.
Он подошел к Коломнину и требовательно потянул его к окну.
— Что еще? — Коломнин неохотно подчинился.
— Вы просто губите процесс! — горячий шепот Янко наверняка доносился до противоположного угла комнаты. — Отобрать все! Вы не даете ему поля для маневра. Кто ж на это согласится? Рупь за два, он действительно лучше предпочтет в тюрьму! Я бы на его месте — точно предпочел.
— Вот как? — заинтересовался Коломнин.
— Да вы понимаете, чем это кончится? Банк по вашей, извините, милости попросту не получит денег. Как, полагаете, на это посмотрит президент?
— У меня был с ним разговор перед отъездом. Президенту нужен результат, то есть деньги. А методы — это мое дело.
— Но, учитывая чрезвычайность ситуации, я… вынужден немедленно связаться с Дашевским.
— В самом деле? — Коломнин с любопытством приостановился. — Вы что же, намерены втянуть президента крупного российского банка в переговоры с международным преступником? Окститесь, Янко! Да и что собираетесь сказать? Вы уверили его, что три миллиона — предел желаний. А я собираюсь доказать, что предел этот — все девять. И полагаете, Дашевский будет возражать?…