— М-да, полный паноптикум, — оценил Коломнин.
— Какую державу развалили, сволочи, — выдохнул Бурлюк. Как оказалось, оба они глядели на одно и то же. Но каждый увидел свое.
С удивлением заметил Коломнин, что глаза старого аппаратчика увлажнились: человек, обязанный своим нечаянным богатством развалу прежнего государства, искренне о нем скорбел.
Перехватив озадаченный взгляд Коломнина, Бурлюк отчего-то рассердился:
— В глаз попало. Да вот как будто и пришли. Лучшее, говорят, на Москве переговорное место.
Метрах в семидесяти, на аллее, упирающейся в набережную Москвы-реки, располагалась уютненькая «стекляшка» с пристроенной беседкой — в форме теремка. Кафе только открылось, и посетители еще не появились.
Бурлюк прошествовал в беседку, а Коломнин в поисках официанта заглянул в павильончик. У входа, что было совершенно удивительно для обычной пивной, оказался втиснут черный рояль с разложенными на пюпитре нотами.
У барной стойки, спиной к входной двери, беседовали двое: пожилой кавказец наставлял молоденькую сексапильную официантку.
— Ты мой принцип помнишь, да? Вежливость и еще раз что?
— Вежливость. Чего не понять? — нетерпеливо взбрыкнула девушка.
— Ты не дерзи, а проникнись. Это тебе не твоя столовка. Здесь — культура, — он показал на набережную, вдоль которой вплоть до Крымского моста протянулась выставка картин. Плотоядно провел вдоль ее бедра. — А у тебя грубость бывает. Имей в виду, личное личным, но еще замечание и — опять будешь в столовке на тыщу рэ околачиваться. Поняла, нет?
— Да поняла. Там вон посетитель нервничает, — через окошко был виден расположившийся в беседке Бурлюк. С недовольной гримасой водил он пальцем по поверхности дубового стола.
Беседка была почти пуста. Лишь за крайним столом безучастно склонился над бокалом пива сутулый коротковолосый мужчина, углубленный в себя.
Коломнин поспешил присоединиться к Бурлюку.
— Я эту пивнуху в прошлый приезд случайно наколол, — сообщил Бурлюк. — Лучшего места для неспешного разговора не найти. К тому же кормят прилично. И цены, что важно, невысокие.
Коломнин спрятал невольную гримасу: человек, оборачивающий десятки миллионов долларов, экономил на рублевой закуске.
Припорхнула с выражением любезной готовности официанточка:
— Что будем заказывать?
— Что вы будете заказывать, я не знаю, — желчно поставил ее на место Бурлюк. — А мы вот с товарищем хотели бы по кружечке «Старопраменского».
— Извините, у нас сегодня только «Невское».
— Это ваша проблема. В меню вижу «Старопраменское». И мы желаем именно «Старопрамен»! Сходите и найдите где-нибудь.
— Если только у Петруши занять, — усмехнулась она, кивнув через плечо на громоздящийся на стрелке памятник Петру Первому.
— Вы не огрызайтесь, а выполняйте, что велено, — пресек прения Бурлюк.
— Да где ж я в самом деле?!.. — девушка беспомощно посмотрела на Коломнина.
— Несите что есть, — разрешил тот, остановив новый всплеск возмущения соседа. — Ничего, «Невское» хорошее пиво. К тому же в отечестве надо пить отечественное.
Бурлюк смолчал. Но строгим взглядом занес эту уступку официантке в большой минус.
— А есть что будете? — девушка приготовила блокнотик — Было бы что есть, — Бурлюк неприязненно отбросил меню. — Значит, так. Мне овощной салатик. Только чтоб без всякого масла, сыру положить немножко. Мацареллы. Да вы записывайте.
— Я запомню.
— Нет, запишите. Все говорят: «Запомню», — а потом жрать невозможно! Значит, перчику красного ломтиками, луку репчатого, крупным кружком. Да, маслин ни в коем случае, только оливки. Теперь насчет рыбы. Передайте повару, как нужно отварить…
Он еще долго, обстоятельно шелушил свой заказ, а официантка, поджав губы, хмуро записывала, умиляясь собственной кротости.
Заказ Коломнина оказался предельно краток: селедка с картошкой и шашлык.
— Набирают кого ни попадя. Лишь бы ляжками дрыгала. Никакого представления о сервисе, — посетовал Бурлюк, даже не дождавшись, пока официантка отойдет от стола.
А Коломнин и без того уже понял, что нынешний разговор выйдет очень непростым.
Буквально через минуту официантка с лицом, сведенным в приветливую улыбку, поставила две кружки пива и порхнула было дальше. Но тут же была остановлена возмущенным Бурлюком:
— Это что?
— Пиво.
Логичный ответ почему-то заново вывел Бурлюка из себя.
— Это — ледяное пиво! — уточнил он, будто в преступлении уличил. — У нас на дворе весна. Еще май не наступил. А вы подаете лед.
— Так что вы хотите? — девушка растерялась.
— Подогрейте. Есть у вас микроволновка?
— Как скажете, — официантка, убрав злые глаза, потянула на себя кружку. — До какой прикажете температуры?
— Да это любая обслуга в Мюнхене знает. До комнатной! Не выше. Подогреть надо чуть-чуть. Слышите?! Лишний градус и все испортите! — крикнул он в спину удаляющейся поспешно девушки.
Пока не принесли пиво, Бурлюк постукивал по столику, непрерывно что-то бурча: кажется, он был всерьез расстроен нерасторопностью обслуги. Коломнин отмалчивался: в Мюнхене бывать ему до сих пор не доводилось. Но официантов за границей повидал всяких. А потому мысленно был на стороне девочки, которой сегодня крепко не повезло с первыми посетителями.
Вскоре подогретое пиво вернулось на стол.
— Надеюсь, на этот раз угодила? Градусника, извините, под рукой не оказалось.
Бурлюк кончиком языка проткнул пену и медленно коснулася напитка.
— Ну, это чуть лучше, — барским движением кисти отпустил обслугу. — Ты чего думаешь, я привередничаю? Почечная кома была, — пожаловался неожиданно он. Очевидно, неприязнь Коломнина проявилась вовне. — Так что приходится все дозировать. Врачи говорят, иначе — тут же каюк.
Он шутливо оттопырил нижнюю губу. Но шутка не получилась. Больные, с желтушечными белками глаза против воли хозяина наполнились тоской.
— Так что, за наше зарождающееся сотрудничество? — он потянулся к кружке Коломнина. И хоть тост со стороны человека, с которым они собирались судиться и даже снимать его с должности, показался Коломнину несколько сомнительным, он в свою очередь приподнял кружку.
— Напрасно колеблетесь, — нерешительность его Бурлюк подметил. — Я потому и встречи искал, что хочу договориться об условиях дружбы.
— Так условие простое. Давайте рассчитаемся с долгами и начнем крепко дружить. «Нафта» вот-вот на промышленные объемы выйдет. И свой трейдер за рубежом нам не помешает.
— Вам — это кому? Насколько помню, вы — сотрудник банка «Авангард».
— А интересы банка сегодня тесно переплетены с интересами «Нафты». Между нами договор о сотрудничестве. Или вы не знали?
— Я много чего знаю. А вот времени имею мало. Сегодня, например, после нашей встречи должен еще в Минэнергетики успеть — повидаться с Гиляловым.
— Почему именно в Минэнергетики?
Под ироничным взглядом Бурлюка Коломнин как-то смешался.
— Я что, сморозил какую-то бестактность?
— Нет, просто вижу, что с информацией проблемы как раз у вас. Такие ключевые вещи знать надо, молодой человек. Позавчера Леонард Гилялович Гилялов назначен министром энергетики России!
С таким же пафосом Левитан объявлял о разгроме намецко-фашистских войск под Москвой.
— Достойный человек на достойное место, — Бурлюк значительно оглядел собеседника. — И раньше тесно сотрудничали. А теперь-то надо оговорить новые условия с Генеральной нефтяной компанией.
— Так если он стал министром, причем тут сотрудничество с ГНК? — невинно поинтересовался Коломнин. — Это скорее к Четверику.
Всем своим видом невыдержанный Бурлюк изобразил крайнее разочарование: собеседник оказался еще глупее, чем он предполагал.
— Теперь-то как раз самое сотрудничество и начнется. И, насколько в курсе, акции «Руссойла», которыми вы по поручению банка управляете, будут переданы в распоряжение Леонарда Гиляловича.
— Должно быть, так, — Коломнин поймал снисходительный взгляд Бурлюка. — Но не прежде, чем «Руссойл» разойдется с «Нафтой-М». В этом нынче состоит интерес банка. Так что рассчитаться, хоть вам этого и не хочется, придется.