– Какой? Мобильный?
– Для начала попробую позвонить на домашний.
– Почему? Мобильный вернее.
– Да просто он в спальне остался, неохота подниматься за ним.
Но подняться все же пришлось, поскольку домашний ныл однообразную мелодию под названием «Никого нет дома». Автоответчика у Элеоноры не было, она считала, что все, кто ей интересны, знают номер ее мобильного.
Лана предложила сбегать наверх и доставить матери ее телефон, но Елена отказалась:
– Сиди уж, олененок, я сама схожу. Заодно нашего папеньку проведаю. А ты пока насладись субботним разнообразием телевизионных сюжетов, небось совсем не в теме, заездил тебя рабовладелец и эксплуататор Мирослав Красич.
По большому счету, насчет отсутствия дочери в сверкающей стразиками от Сваровски гламурной теме Елена была права. Впрочем, и по малому счету тоже. После возвращения Яромира в Штаты Лана на светских тусовках больше не появлялась. И не потому, что не хотела, просто времени не было. Хотя…
Если взять отполированную мозолистыми руками пролетариата лопату истины и, увязая шпильками в компосте, докопаться до тщательно скрытой настоящей причины, она, причина, стыдливо сворачивалась гусеничкой на дне ямы – Лана не хотела появляться «в свете» одна.
Одно дело – быть в центре внимания, но, что самое главное, в центре абсолютно необременительного внимания рядом со звездным братом, и совсем другое – в гордом одиночестве (и наличие какой-нибудь приятельницы рядом ситуацию не меняет) без мухобойки. Зачем мухобойка? От назойливо жужжащих кавалеров отбиваться.
В общем, катила Милана Мирославовна Красич по убегающей за горизонт хорошо наезженной колее, почти не оглядываясь по сторонам. И что творится по этим самым сторонам-обочинам, понятия не имела.
Как оказалось, правильно делала, что не связывалась с понятием, потому что там, на обочине, как раз и шла жизнь по понятиям.
Впрочем, то, о чем верещал сейчас с экрана все тот же желтый Макс, даже в жизнь по понятиям не вписывалось. Потому что запредельная жуть обитает именно за пределами любых понятий.
И тот, кто творил такое, тоже вряд ли мог отнести себя к роду человеческому.
А желтый Макс тем временем суетливо тыкался похожим на гигантский чупа-чупс микрофоном в широченную грудь спецназовца, пытаясь прорваться за желтую ленту милицейского ограждения. Но, поскольку весовые категории противостоящих сторон вытаскивали из закоулков памяти нетленку дедушки Крылова «Слон и Моська», жалкие попытки Макса увенчаться могли чем угодно, только не успехом. Здоровенный детина в черном камуфляже легким движением левого мизинца задавал нужное направление репортеру. Само собой, представление о нужном направлении у противостоящих сторон было диаметрально противоположным.
Запыхавшийся от бесполезных усилий желтый Макс сообразил наконец, что прорваться поближе к месту, где колдовали сейчас криминалисты, не получится, и, развернувшись к камере, возбужденно заверещал:
– Увы, дамы и господа, показать вам место очередного, уже пятого по счету, преступления кровавого маньяка, получившего прозвище Сатанист, нам не дают, но мы постараемся сделать все от нас зависящее, чтобы вы смогли собственными глазами убедиться в беспомощности правоохранительных органов. Как видите, наша доблестная милиция гордо стоит на страже душевного покоя своих граждан. Душевного, но не телесного, ведь уже пятая, вы слышите – пятая женщина приняла мучительную смерть от лап чудовища в человеческом обличье! Кто знает, где находится логово этого монстра, в котором Сатанист совершает свои омерзительные обряды? Может, рядом с кем-нибудь из вас? Ведь снова вокруг найденного трупа практически нет крови, а это значит, что кожу с несчастных сдирают где-то в другом месте…
В этот момент оператор сделал «наезд», место преступления приблизилось, и стало видно окровавленное покрывало, под которым угадывались очертания человеческого тела. Из-под покрывала высовывалась маленькая женская ножка, мизинец на которой был немного кривым.
Лана схватила пульт и выключила телевизор. Желания смаковать вместе с перевозбудившимся Максом подробности кровавой оргии не было.
А вот отмыться от ментальной грязи захотелось, причем нестерпимо.
Глава 5
Эх, сейчас бы в бассейн, да проплыть метров пятьсот! Или даже больше, до изнеможения, чтобы не думать ни о чем, кроме удобного шезлонга на краю бассейна.