– Мы с тобой? – удивилась Лана. – Я-то тут при чем? Мне антивозрастная косметика вроде пока не нужна.
– А в ассортименте есть великолепные и эффективнейшие средства для проблемной кожи.
– Здрасьте-приехали, когда это у меня была проблемная кожа?
– Подруга называется! – мама Лена укоризненно покачала головой. – А Иришка Иванцова? Забыла?
– Ой, точно! – воскликнула девушка. – Свинота я все-таки. Мам, а можно я Иришку приглашу на завтрашнюю презентацию?
– Зови, конечно же.
– А Озеровская бухтеть не будет? Она же, ты говоришь, долго упиралась, прежде чем тебе рассказать, а тут еще какая-то девица явится.
– Что значит – какая-то девица? – усмехнулась Елена. – Можно подумать, Эля не знает твою Иришку! Звони лучше, договаривайся.
– Ты у меня золото, мамик! – Лана поцеловала мать в щеку и поднялась. – Пойду звонить.
Глава 6
С Иришкой Иванцовой Лана познакомилась в первый день занятий в финансово-юридической академии. По сути, первокурсники первого сентября мало чем отличаются от первоклассников: с любопытством и легким волнением разглядывают тех, с кем предстоит провести бок о бок ближайшие годы. Правда, бока у первоклашек и свежеиспеченных студентов слегка отличаются, поэтому и выражение «бок о бок» трактуется в некоторых случаях по-разному.
Но любопытство и волнение было одинаковым.
Лана не успела толком рассмотреть своих одногруппников, когда к ней подошла… Нет, ходить медленно и торжественно, неся себя, словно раритетную китайскую вазу времен династии Мин Иришка не умела, она летала, носилась, в крайнем случае – торопливо шла, подпрыгивая от нетерпения.
А в тот день Иванцова к Лане именно подлетела, остановившись буквально в метре от девушки:
– Привет! Тебя как зовут?
– Лана.
– Лана… – смешная девчонка, благодаря шапке мелких рыжих кудряшек похожая на солнечный одуванчик, на секунду задумалась. – Что-то не помню в списке такого имени.
– Вообще-то мое полное имя – Милана.
– Ух ты, здорово! Я сразу обратила внимание, когда прочитала, очень уж красивое сочетание – Милана Красич! Я все время пыталась представить, как выглядит девушка с таким именем, подходят ли они друг другу?
– Кто кому подходит? – не въехала слегка ошарашенная напором Лана.
– Ну, имя своему обладателю! – девчушка аж подпрыгнула от избытка энтузиазма. – Например, встречаешь иногда какую-нибудь бабеху с картофельным носом, а ее зовут, скажем, Светозара Выпендрежная. Или видишь – красавец, мачо, литая фигура, глаза – утонуть можно, а он Афанасий Какашкин! Поняла, о чем я?
– Вполне, – улыбнулась Лана. – Жду теперь вердикта.
– Чего?
– Мы с именем – подходящая пара?
– О-бал-ден-но подходящая! Вы оба… или обе… ай, ладно – красивые-прекрасивые! Скажи, а такие красивые, как ты, дружат с некрасивыми?
– Тебе не кажется, что ты сейчас задала совершенно дурацкий вопрос? – усмехнулась Лана.
– Да? – наморщила лоб тараторка. – И правда. Тогда давай дружить? Меня зовут Ирина. Ирина Иванцова.
Какая там Ирина! Никто никогда не называл непосредственную, жизнерадостную, солнечную девушку этим жестким именем, она была и осталась Иришкой.
Не нажившей за все годы учебы ни одного недоброжелателя. Девушка приятельствовала со всеми, но дружила до самозабвения преданно только с Ланой, совершенно не заморачиваясь тем, что выглядит на фоне безупречной красавицы Красич совсем уж убого.
Невысокая, критически худенькая Иванцова могла похвастаться разве что огромными, прозрачно-зелеными глазами, распахнутыми миру в ожидании счастья.
В остальном же природа по отношению к этой славной девчушке явно пожмотничала. Рыжие кудряшки имели неприятный, грязно-красный оттенок, и вились так мелко, что больше напоминали груду стружек возле станка ударника коммунистического труда токаря Василия Нетудыхаты. Для того чтобы соорудить из этой груды что-то мало-мальски смотрибельное, требовалось потратить немало времени, а его, времени, у стрекозы Иванцовой не было никогда. В смысле – лишнего. Поэтому и носилась она с невразумительным рыжим малахаем на голове.
А еще Иришке досталось широкое и довольно плоское лицо, похожее на жабью мордочку. Сходство усиленно лоббировал большой узкогубый рот.
И в качестве завершающего, так сказать, штриха, эдакого последнего гвоздя в крышку, бедняжка являлась «счастливой» обладательницей плохой кожи.
Другая девушка, получив от природы целый мешок гадостей, наверное, озлобилась бы на весь мир или превратилась в тихую закомплексованную мышку, коротающую свои дни где-то в районе веника. Или плинтуса.