— Мне кажется, ты... — Слюнкин на секунду задумался, подбирая слова, — ты излишне драматизируешь!
Иван сердито на него взглянул.
— Прекращай бросаться умными фразами, они с тобой плохо сочетаются.
— А профессорша меня хвалит, — возразил Вася. — Ты просто завидуешь.
— Больно надо.
— Он сегодня придёт, — добавил Слюнкин, — после четырёх. Новый шеф.
— Так быстро?
— Ты бы слышал крики! — заулыбался Василий.
В кабинет заглянул дежурный.
— Собрание у шефа, — сообщил он, — срочное.
— Час от часу не легче, — вздохнул Некрасов. — Уже идём.
* * *
Весь последующий за судом месяц Бельский сидел в Наташином загородном доме без телефона, без телевизора и интернета. Из развлечений имелся старый досовский компьютер, по счастью оказавшийся с древней игрушкой Pacman. Дальше пятого уровня продвинуться не удавалось — подлая капторинида, сбагренная хозяйкой, то ли болела за привидения, то ли скучала без внимания — и начинала активно кусаться. К слову сказать, вела она себя крайне нахально — таскала забытые вещи с чужих участков и держала в страхе не только местных котов и йоркширских терьеров, но и живность покрупнее. Украденные вещи Афанасий с извинениями отдавал обратно, завел парочку знакомств и даже отремонтировал насос местной бабуле.
К концу четвертой недели заявилась Наташа.
— Ну вот что ты здесь забыла? — с недовольством, встретил её Афанасий, — Хочешь, я тебе ключи от своего дома отдам?
— Сдался мне твой Лазурный берег. — И ты зря переживаешь, я на пару дней. И потом, разве тебе не интересно, чем всё закончилось?
— Ни капельки.
— Очень зря — закончилось всё куда лучше, чем начиналось — Золотову дали неслабый срок, всё ради наших европейских друзей, надо полагать.
— Сколько?
— Десять.
— Надо же, — хмыкнул Бельский, — я думал меньше, учитывая, что кроме как фарсом наши судебные процессы назвать никак нельзя.
— Нам-то грех жаловаться, мы же сами всё и срежиссировали. Попробовали бы мы выдать желаемое за действительное, имейся у нас в наличии адекватно работающая судебная система.
— Будь она адекватной, нам бы и не пришлось ничего режиссировать, — продолжал ворчать Афанасий.
— У нас в деревне начали продавать «Новую газету»? — поинтересовалась Наташа. — И вообще, чего ты разволновался, гражданин Евросоюза? Лучше порадуйся: тебе не придётся ехать в противный Лондон — Воронкова вчера выслали из Англии от греха подальше.
— Удивительно.
— Не скажи — после представления, устроенного Филиппом Константиновичем, у них просто не осталось другого выхода. Расследование немецких журналистов, инициированное с легкой руки твоих федералов и приправленное его откровениями, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Нескольких увязших по уши выгнали из партии консерв с позором и даже собираются начать против них расследование.
— Не понимаю, почему Аркадий расстроился после его ухода, по мне, так он должен был пить как минимум неделю от радости. Ладно, зачем ты сюда приехала? Вряд ли ради отчёта о последних новостях.
— Разумеется, нет. Я собираюсь высаживать помидоры, и если ты хочешь от меня быстрее избавиться, тебе придется принять в процессе активное участие.
— Я на самом деле не против, но при одном условии: увези отсюда своё животное.
— Невозможно, у меня через несколько дней конференция в Швейцарии.
— Тогда соседу отдай или возьми с собой, не знаю... Если она останется ещё хотя бы на день... — Бельский замолчал, а потом добавил:
— В конце концов это небезопасно. Я уверен, соседи замысли коварную месть. Ты не представляешь, что она здесь вытворяет.
— Уговорил, я её заберу. Ну чего ты встал, вытаскивай рассаду.
На последовавшее французское ругательство Наташа лишь мило улыбнулась.
* * *
Первым местом, куда отправился Афанасий, приехав из деревни, стала игравшая роль конспиративной квартира на Фрунзенской набережной. Избавившись от признаков существования Аркадия Варфаламеева и заодно разобрав залежи хлама, Бельский, выкинув огромный мешок с мусором, в котором нашлось место и диссертации, перешел Андреевский мост и оказался в Нескучном саду. В парке было тихо. «Удивительно», — подумал он, присаживаясь на скамейку и прикрывая глаза. Идиллия долго не продлилась — соседствующие со скамьей кусты жасмина отчаянно зашевелились, и выскочившая из них ящерица хорошо заученным прыжком очутилась на коленях у Афанасия.
— Нигде от тебя покоя нет, — пожурили её, — признавайся, сбежала от хозяйки, да?
— Скорее Наташа от неё сбежала, — прокомментировал Деймос, также появляясь из-за кустов с газетой в руках. — Не хотите её взять на пару деньков?
— Я от неё еле избавился, — отказался Афанасий, — и в ближайшее время собираюсь во Францию не меньше чем на полгода.
— Хорошая отмазка, — усмехнулся Деймос и, потоптавшись, сел рядом.
— Надеюсь, вы не ждете от меня извинений, — после недолгого молчания заговорил наёмник.
— От меня же не требуют извинений за строительство зданий.
— Очень разумная позиция, — одобрил Бельский, — вам Наташа её внушила?
— Кто же еще! Ваша работа? — кивнул Деймос на газету, в которой в очередной раз муссировались детали убийства Латыпова.
— Здесь и вашего сотрудника имеется, и едва ли скромнее, — Афанасий перевернул пару страниц и показал статью о неожиданном выдворении на родину чиновника Министерства юстиции Воронкова. Я этот номер читал в электричке.
— Наш вклад не столь значителен, — не стал отпираться от участия Деймос, — впрочем, допускаю, что он мог оказаться решающим.
— Будьте аккуратнее с Неверовым, — посоветовал Бельский, — от него очень трудно отделаться.
— Вы его знаете?
— К сожалению, не понаслышке.
— Значит, я не ошибся, сделав похожий вывод после первой с ним встречи.
— Но всё-таки решили рискнуть?
— Я обычный назначенный управленец. Сегодня я работаю в России, а завтра меня отправят... не знаю... в Сингапур.
— И вам бы хотелось? — зачем-то спросил Бельский. — Уехать работать в другую страну?
— Если честно, то нет, — признался Деймос. — Пожалуй, здесь мне даже нравится. Соседи у меня опять же приятные, — засмеялся он.
— Скажете тоже, — фыркнули в ответ.
— Это ведь вы собрали машину времени, которая мне спать по ночам не даёт?
— Я, — не без гордости ответил Афанасий. — Чёрт меня дернул поддаться на её провокации. Да если бы знал, для каких целей она станет ее использовать. Собирать мезозойские лопухи для своего чудовища, с ума сойти!
— Почему не стали афишировать своё изобретение? Наташа говорила, вы раньше занимались наукой.
— Не счёл нужным — физика для меня теперь только хобби, да и если говорить откровенно, моё изобретение — опасная штука.
— Вы про настойчивые и бесконтрольные попытки поправить неудачные решения в прошлом?
— В точку. У меня и у самого подобное имелось, — признался Бельский. — Я выбрал бы другой проект в аспирантуре, не связанный с лабораторией, в которой проходила аспирантуру Зацепина, — разоткровенничался он. — Но прошлое менять нельзя. Как ни странно, даже она это понимает. Оттого и лопухи с экскурсиями.
— Ваша правда, — согласился Деймос, — но если честно, на пермский период я бы взглянул...
— А пойдемте, — неожиданно встал со скамейки Афанасий, предварительно взяв на руки капториниду, — тем более и Наташи нет.
— Прямо сейчас? Отлично, — идея протестировать чудо-прибор у него появилась уже давно, но просить Наташу и подвергаться ненужному риску совершенно не хотелось. То ли дело сам инженер-конструктор. «Переезд в Москву явно удался», — подумал бог ужаса, поспешив за некогда стрелявшим в него киллером — за неполный год на новом месте он получил столько новых впечатлений, сколько не получал за последние два десятилетия.
2016–19 гг.
Художественное оформление Е. Язвенко