– О боже. – Ошарашенная, я откинулась на спинку стула. Помнится, все кивали, улыбались и снова кивали. Значит, они не просто выказывали дружелюбие. Они меня оценивали!.. – А королева-мать?
– Ее собирался оповестить позже, – признался Сувиндер.
У меня зародилось жуткое подозрение.
– Кто еще в курсе дела? – поинтересовалась я, придав голосу деловитую холодность.
Он обернулся ко мне:
– Несколько человек. Единицы. И все умеют молчать. – Тут в его голосе зазвенела обида. – А что такого? Вы стыдитесь, что я сделал вам предложение?
– Я же сказала, для меня это лестно. Не отказываюсь от своих слов, но хочу понять: кто-нибудь из «Бизнеса» об этом знает?
Он занял оборонительную позицию:
– Понятия не имею. Нет, надо сказать, человека два, может быть, знали, что я могу... – у него дрогнул голос.
Я вскочила.
– Значит, это было подстроено, да?
Он тоже поднялся и, протянув руки к моим, уронил салфетку на траву.
– О Катрин! – воскликнул он. – Неужели вы и в самом деле считаете, что я на такое способен?
Я отдернула руки.
– Да не вы, а «Бизнес», идиот! Видимо, это его озадачило и задело.
– Что вы хотите сказать?
Я предельно внимательно посмотрела ему в глаза. У меня в голове пронеслось очень много мыслей, причем неприятных, а некоторые к тому же были определенно параноидальными. Вот, значит, что имелось в виду, когда мне говорили о принятии решения на месте.
– Принц, – сказала я после паузы, – «Бизнес» хочет таким образом гарантировать, что Тулан будет принадлежать ему? Руководство хочет, чтобы мы заключили брак? Это их идея? Кто-либо из них – Дессу, Чолонгаи, Хейзлтон – кто-нибудь из них когда-либо намекал вам, что это было бы желательно?
Сувиндер чуть не плакал:
– Ну, не...
– Не столь четко? – предположила я.
– Ну, думаю, они знают, что я... что у меня к вам очень серьезные чувства. Я не... они не...
Ни разу в жизни не видела более несчастного человека.
Бывают случаи, когда нужно просто довериться интуиции. Я взяла его руку в свою.
– Сувиндер, мне очень жаль, что приходится отвечать отказом. Вы мне нравитесь; надеюсь, вы останетесь моим другом, и хочу верить, что это предложение было искренним, от сердца. Извините, что обозвала вас идиотом.
Когда он встретился со мной взглядом, у него заблестели глаза. По его лицу пробежала грустная улыбка, потом он опустил голову, и мне уже не было видно его глаз.
– Извините, что не возразил, когда вы меня обозвали, – пробормотал Сувиндер, обращаясь к столу. Я посмотрела вниз, на белую скатерть, на тень, лежавшую прямо под его лицом. Чистая капелька упала на льняную скатерть, оставив мокрую точку, и тут же растеклась, чтобы исчезнуть. Он отвернулся, шмыгнув носом, и отошел на несколько шагов, вытаскивая из кармана носовой платок.
– Сувиндер?
– Да? – отозвался он, по-прежнему не оборачиваясь. И высморкался.
– Мне ужасно жаль, что так получилось. Он махнул рукой и пожал плечами. Аккуратно сложил платок.
– Послушайте, – предложила я, – а почему бы не объявить, что я обдумываю предложение?
Он посмотрел на меня с улыбкой.
– А какой в этом смысл?
– Ну, разве что... Да, вы правы, дурацкая идея.
Он вернулся к столу, положил платок в карман и глубоко вздохнул, высоко подняв голову.
– Видел бы нас кто со стороны! Мне стыдно, что я испортил такой прекрасный пикник и совершенно замечательные выходные.
– Вы ничего не испортили, Сувиндер, – сказала я, опускаясь на стул, который он мне пододвинул.
– Ну что ж. Должен признаться, я голоден. Давайте подкрепимся?
– Давайте.
Он помедлил, прежде чем сесть к столу.
– Можно мне сказать еще одну вещь? А впредь обещаю не касаться этого вопроса.
– Хорошо.
– По-моему, я люблю вас, Катрин. – Он остановился. – Но я не поэтому сделал вам предложение.
– Да?
– Я сделал вам предложение потому, что вы, как мне кажется, будете прекрасной женой, и потому, что хорошо представляю, как проживу с вами, сколько мне отпущено; и, может статься, между нами возникнет взаимное чувство, похожее на любовь, очень важное и совершенно особое чувство. Думаю, жениться только по любви – это чудо как романтично, но я видел многих, кто впоследствии об этом пожалел. Конечно, некоторым везет, это несомненно, и у них потом все идет гладко, но я таких не встречал. Для большинства людей, как мне кажется, жениться по любви – это значит жениться... так сказать, на вершине. Дальше отношения катятся под гору. А жениться по другим причинам, когда решение принимается не только сердцем, но и разумом, – это значит отправиться в совсем иное путешествие, я бы сказал, к вершине. – Он смутился. – Прямо скажем, я не мастер выбирать сравнения. Но этот путь дает надежду, что ступившим на него будет постепенно становиться лучше и лучше. – Он раскинул руки и посмеялся. – Вот. Поделился соображениями о западном идеале романтического брака. Конечно, я их неудачно выразил, но уж как есть. Больше не буду.
– Вы их прекрасно выразили, Сувиндер.
– Даже так? – Он подлил себе чаю из чайника в мягком дорожном чехле. – Ну, ладно. Можно предложить вам еще сэндвич? Не оставлять же его птицам.
Даже миновав Тун, поднимаясь в горы все выше и выше по бесконечным зигзагам троп, минуя все новые и новые долины, вы еще не доберетесь до самых низких областей, где живут звери: снежные барсы, чьи норы значительно выше лесных поясов, и бхаралы, которые даже зимой никогда не спускаются ниже отметки в четыре тысячи метров.
– Да ты в своем уме?! Едешь к черту на рога, в какое-то гималайское княжество, сам принц делает тебе предложение – и ты ему отказываешь! Ты что, мозгами долбанулась?
– Неудивительно, что я ему отказала. Я его не люблю.
– Ну и что? Все равно соглашайся. Кому в наши дни выпадает такая удача – выйти замуж за принца? Подумай о своих внуках!
– Я не хочу внуков. Я даже детей не хочу!
– Врешь, хочешь.
– Нет, не хочу!
– Нет, хочешь. Желания у всех одинаковы.
– Говорю же тебе, не хочу, черт тебя дери!
– Так я тебе и поверила.
– Люс, зачем мне тебя обманывать? Я тебе никогда не вру.
– Ой, брось, наверняка врешь. Я же не психоаналитик, а всего лишь твоя подруга.
– Что за цинизм! Да у меня и нет психоаналитика.
– Вот-вот.
– Что значит – «вот-вот»?
– Это доказывает, что он тебе остро необходим.
– Как ты сказала? Если у меня нет психоаналитика, это доказывает, что он мне остро необходим?
– Именно так.
– Ты ненормальная.
– Ага, но у меня-то хотя бы есть психоаналитик.
Над всем этим плавно скользили силуэты раскинувших крылья хищных бородачей, которые всегда ловят ветер, полосующий, словно лезвием, оледенелые вершины.
– Мистер Хейзлтон?
– Да, Катрин?
– Мне тут пришла в голову забавная мысль.
– Забавная? В каком смысле забавная? Я думал, ты звонишь насчет Фредди...
– Мистер Хейзлтон, принц только что сделал мне предложение. Вы, наверно, ждете... А что с Фредди?
– Разве тебе не сообщили? Ах ты боже мой. Он попал в аварию. Его увезли в это... как теперь говорится?.. в реанимационное отделение. Катрин, сожалею, что именно на мою долю выпало тебя известить, но врачи, похоже, считают, что ему осталось совсем немного. Он хочет тебя видеть. Хотя не знаю, к тому времени, как ты доберешься...
Тут у меня в памяти всплыл, точнее, забрезжил анекдот, который как-то рассказал мне дядя Фредди – что-то в таком духе: один чудак был страстным охотником, метко стрелял из двустволки, то тетерева добудет, то фазана, но на старости лет повредился умом и решил, что он – шомпол, который застрял в стволе. Короче, под конец его жена спрашивает: «Доктор, скажите, вы его вытащите?» От этого анекдота дядя Фредди был в полном восторге; до сих пор помню, как он оглушительно гоготал, хлопая себя по коленям, сгибался от смеха и не мог перевести дыхание.
– Передайте им, я скоро буду.
Глава 10
Вечером и ночью я изводилась, не находя себе места, – то звонила по телефону, то отправляла сообщения по электронной почте, то делала попытки уснуть, понимая, что это без толку. Сувиндер был потрясен известием о дяде Фредди. Он договорился, чтобы рейс «Твин-Оттера» перенесли на следующий день; самолет должен был вылететь из Дакки рано утром и обернуться как можно скорее. К счастью, прогноз погоды оказался благоприятным. «Лир», принадлежащий Томми Чолонгаи, оказался недоступен, но днем в Силигури меня должен был ожидать один из «гольфстримов», имеющихся в собственности компании.