Пуденхаут нехотя отвел взгляд от «феррари» (он настоял, чтобы нас усадили за столик с видом на автостоянку).
– Да, так зачем вы хотели со мной встретиться?
Пришла пора бить наотмашь.
– Чтобы спросить о цели вашей поездки на «Сайлекс».
На его пухлом лице, застывшем над чашечкой кофе, отразилось изумление. Он пару раз моргнул. Интересно, как ты будешь выкручиваться, подумала я.
– «Сайлекс»? – Нахмурившись, он принялся сосредоточенно размешивать сахар.
– Вот именно: завод по производству чипов в Шотландии. Что вас туда привело, Адриан?
От меня не укрылось, что он пытается выбрать линию поведения. Так, чтобы не отрицать все подряд. Чтобы выдать нечто правдоподобное.
– Я там кое-что искал.
– Что же?
– Ну, этого я не могу сказать.
– По заданию мистера Хейзлтона? Пуденхаут еще раз неторопливо помешал кофе, потом поднес чашечку к губам.
– Мм-мм, – протянул он и отхлебнул кофе.
– Понятно. Значит, у него тоже возникли подозрения.
– Подозрения?
– Относительно того, что там происходило. Напустив на себя многозначительный вид, он скользнул по мне взглядом.
– Хм.
– Удалось сделать какие-нибудь выводы? Он пожал плечами:
– А вам?
Я наклонилась вперед и втянула аромат своего кофе.
– Там что-то было спрятано.
– На заводе?
– Да. Если вдуматься, это идеальное прикрытие. На всех таких заводах прекрасно проставлена служба безопасности. Всем известно, сколько стоят чипы: они на вес золота. Их охраняют так, что комар носу не подточит. Кроме того, не будем забывать всю эту волокиту с обеспечением стерильности, периодические изменения режима, неизбежные задержки. Туда с улицы не ворвешься. Что дает выигрыш во времени: когда становится известно, что на заводе ожидаются излишне любознательные посетители, заинтересованные лица успевают спрятать все, что угодно. Вспомним также ядовитые химикаты, которые используют в производстве, кислоты для травления, растворы, покрытия; это же, можно сказать, химическое оружие – любой здравомыслящий человек сочтет за лучшее держаться подальше. Так что, помимо обычных мер безопасности, охранников, заграждений, камер наблюдения и просто сложности передвижения по цехам, есть еще одна серьезная причина туда не соваться – опасность для здоровья. Это безупречное, идеальное место для тайника. Я была там недели три-четыре назад, но ничего не нашла. Пуденхаут глубокомысленно кивал:
– Вот-вот, нам пришло в голову то же самое. Как по-вашему, что там было? Или до сих пор есть?
– Сейчас уже ничего нет, но сдается мне, у них там был еще один сборочный конвейер.
Он моргнул.
– Чипы?
– А что еще можно делать на заводе по производству чипов?
– Хм. – По его лицу пробежала ухмылка. – Понятно. – Он поджал губы и кивнул, глядя на стол, где только что появился счет.
– Обед с меня, – сказала я и взяла чек. Пуденхаут протянул руку, но было уже поздно.
– Нет, позвольте мне.
– Не беспокойтесь, я расплачусь. – Я потянулась за сумочкой.
Он вырвал счет у меня из рук.
– Мужская прерогатива, – усмехнулся он. Я спряталась за ледяной улыбкой и подумала: ишь, как ты разошелся, друг мой. Он достал из бумажника корпоративную кредитную карточку.
– Так кто же, по-вашему, нас обманывал, кто за этим стоит? Дирекция завода? «Лайдженс Корпс»? Это ведь наши партнеры, да?
– Точно. Дирекция, очевидно, была в курсе: без этого ничего не делается. Но организатором выступил, как я полагаю, кто-то из «Бизнеса».
– Правда? – он встревожился. – О боже мой. Это плохо. У вас есть какие-то догадки? На каком уровне?
– На вашем, Адриан.
Он запнулся, опять мигая, рука с карточкой замерла на полпути к подносу, на котором принесли чек.
– На моем уровне?
– На втором, – доходчиво пояснила я, разведя руками.
– Ах да, само собой. – Поднос унесли.
– А вам-то удалось что-нибудь найти? У мистера Хейзлтона есть какие-то предположения?
Он цокнул языком.
– У нас есть кое-какие подозрения, но пока не время их разглашать, Катрин.
Я подождала, пока ему принесут квитанцию О снятии денег со счета, и добавила:
– Не исключено, что все это было задумано на Первом уровне. На уровне мистера Хейзлтона.
Он в нерешительности подержал свою дорогую ручку над графой, где указывается сумма чаевых. Потом внес туда цифру, которая выглядела довольно скромной, и расписался.
– Мистер Хейзлтон допускает такую возможность, – ровным тоном ответил он и поднялся из-за стола, кивнув метрдотелю. – Пойдемте?
– Дорогу держит, как никакая другая. Достаточно послушать двигатель. Правда, класс? По-моему, в кабриолете больше стучит, даже когда верх открыт.
– Угу, – согласилась я. Изучив руководство по эксплуатации, я положила его обратно в бардачок, вместе со вторым комплектом ключей и документами о покупке.
Пуденхаут оказался никудышным водителем; даже делая скидку на то, что он пытался беречь двигатель, переключался он слишком рано и, кажется, не вполне освоился с рычагами. В повороты он тоже вписывался еле-еле, и, опять же, то, что руль был справа, его совершенно не извиняло: он, по всей видимости, думал, что высший класс – это когда далеко входишь в поворот, потом резко выворачиваешь руль, берешь более или менее правильное направление, смотришь, куда тебя выносит, и при необходимости корректируешь курс (повторять, пока дорога не станет прямой). Мы неслись то вверх, то вниз по дивно красивой, извилистой, абсолютно свободной дороге в одной из лучших в мире спортивных машин, а мне становилось тошно. Пуденхаут даже не опустил верх, потому что ветер пригнал с запада облака и с неба упало несколько снежинок.
– Мне бы тоже хотелось попробовать, – сказала я между поворотами. – Дадите пору-лить? Совсем немножко.
– Право, не знаю. Как же страховка...– Это его обеспокоило больше, чем весь наш предыдущий разговор. – Я бы с удовольствием, Катрин, но...
– А я застрахована.
– Катрин, но это же «феррари»!
– Я водила «феррари». Когда я гостила в Блискрэге, дядя Фредди иногда давал мне «дай-тону».
– Неужели? Но у нее двигатель спереди, это совсем не то. «Триста пятьдесят пятая» – со средним расположением двигателя. Она совершенно иначе ведет себя на пределе оборотов.
– А он мне и «эф-сорок» спокойно доверял. И потом, я же не собираюсь выжимать предельные обороты.
Пуденхаут недоверчиво покосился на меня.
– Он давал вам поездить на «эф-сорок»?
– Да, и не один раз.
– А у меня такой возможности не было, – протянул он, как обиженный школьник. – И какова машина?
– Зверь.
– Зверь?
– Зверь.
Мы остановились на широком повороте у вершины горы, над лесом, на полукруглой гравиевой террасе.
Притормозив, Пуденхаут забарабанил пальцами по рулю, потом с ухмылкой повернулся ко мне и уставился на мои коленки. Я была в костюме и шелковой блузке; просто деловой вид, ничего вызывающего.
– Допустим, я позволю тебе сесть за руль; что мне за это будет? – Он положил руку мне на колено. Его ладонь была теплой и слегка влажной.
Думаю, решилась я именно тогда. Подняв его руку, я переложила ее к нему на колено и с улыбкой произнесла:
– Посмотрим.
– Она в твоем распоряжении, – улыбнулся он в ответ. Он вышел из машины; открыл мне водительскую дверцу. Я скользнула за руль. Двигатель был включен и тихо гудел на холостом ходу. Дверца мягко захлопнулась. Я сунула руку в сумочку, вытащила телефон и посмотрела на экран. Сигнал проходил нормально. Пока Пуденхаут обходил машину, я включила центральную блокировку.
Он помедлил, услышав, как щелкнули замки, потом попытался открыть пассажирскую дверцу. Наклонившись, он стал стучать в окно согнутым пальцем.
– Можно войти? – Он все еще улыбался. Я пристегнула ремень.
– По-моему, ты мне врешь, Адриан. – Я проверила акселератор, заставив стрелку счетчика оборотов подскочить до отметки четырех тысяч и упасть обратно.