— Вот так воспитание в Англии, оказывается.
Мы смеялись. Просто наслаждались общением друг с другом после долгой разлуки. Мне его не хватало и ему меня, кажется, тоже. Если бы наш диалог записывали в книгу, то это вышел бы трехтомник, не меньше. Да и читать его могли бы. Никто. Я попросил Дану сделать нам кофе, о чем вскоре очень сильно пожалел. Как только девушка вошла в кабинет, то взгляд карих обольстительных глаз сразу же жадно пробежал по ее фигуре. Но выбило меня из колеи то, как он беспардонно пялился на ее зад, в то время как Дана наливала сливки. Еще бы чуть-чуть и Рей облизнулся бы, отчего я твердо решил, что пора заканчивать сие удовольствие. Получилось как-то неуклюже вырвать из рук секретаря баночку с сахаром, буркнув что-то невнятное, и тем самым привлечь сразу два удивлённых на себя взгляда. Девушка молча вышла из кабинета, а вот мой друг все также продолжал на меня смотреть.
— С каких пор ты заделался бариста? Ты же терпеть не можешь сам наливать себе кофе. Я помню, даже как-то специально подбирал красоток для этого, — Рей засмеялся.
— Нет, — мой голос был очень серьёзным. Я даже сам немного удивился подобной реакции на эту ситуацию, но вовремя сгладил какой-то тупой шуткой. Тупой для меня. Друг то смеялся во всю.
После очередного часа разговоров у меня уже стала болеть голова, и я предложил прогуляться по городу. Мой друг очень удивился, когда мы пошли пешком, да и к тому же без охраны, по его мнению тут перестрелки на каждом шагу и все хотят меня убить. Но как только мы дошли до центра города, я развеял его мысли. Какого было его лицо, когда Рей узнал, что ни каждый прохожий держит за спиной пистолет с пулями, предназначенными именно мне. Я любил гулять, но больше предпочитал делать это в полном одиночестве. А еще я прекрасно знал историю создания своего города и как только я было собрался рассказать об этом, Рей очень ловко перешёл на тему, что лучше бы мы прошлись по моим казино. Уж очень ему интересно, как и чем я зарабатываю на жизнь. Что ж, это вполне хорошая идея.
***
Остаток дня я провел в компании азартного игрока в лице старого товарища. Мы выпили за его случайный выигрыш и вернуться в офис я смог только утром. И уже на входе меня ждал сюрприз. Громкий весёлый девичий смех вперемешку с мужским очень мне знакомым голосом. Вот вам и картина: Дана весело смеялась над какими-то шутками моего друга, кокетливо сидя на краю своего рабочего стола, закинув ногу на ногу. Рей находился рядом, чуть поддавшись вперед, стоя в какой-то уж слишком пафосной позе. От сия представления меня чуть не стошнило, от чего я с огромным удовольствием поспешил их прервать. Дана быстро спрыгнула со стола, при этом как-то неловко отвела взгляд от меня, а вот Рей с дружелюбной улыбкой потянулся навстречу, чтобы скорее пожать мне руку.
— Кофе, мистер Бауэр?
— Нет, — отреагировал я как-то уж больно резко, но мое лицо осталось непроницаемым.
***
Сегодня точно не мой день. Когда Рей в очередной раз травил какой-то анекдот, мой помощник Феликс сообщил мне пренеприятнейшее известие, как было бы по классике, но вот только к нам не ехал никакой ревизор. Наоборот, это в моем городе стали пропадать дети. В основном девочки, лет девяти — тринадцати. Эта новость меня окончательно добила и я не выдержал. Чтобы в моем городе творилось подобное! Да никогда! Рей невесело наблюдал, как я чуть ли не матом орал на своих людей, а они на полицейских. В этот раз мне пришлось подключить еще и законную власть, чтобы хоть что-то сделать. Бедные дети. Только не дети. Мало ли что с ними могут сделать. Их матери выстроились огромной толпой под окнами моего офисного здания и то и дело выкрикивали проклятия. Я запретил прогонять их и даже наносить хоть какой-то физический вред. Феликс этого не одобрял. Все были в напряжении. Основная часть моих людей прочесывала город, полиция проводила облаву за облавой по всем притона и даже по моим собственным. Я дал добро на все, даже позволил обыскать мой личный дом. В кабинете молчали все: Я, Рей, который, к слову, был очень напуган, Феликс и Дана, что с тревогой поглядывала то на улицу, то на меня. Кажется, она волновалась.
И не зря. В здание ворвалась одна из матерей и снесла с ног трёх моих охранников, попутно их проклиная. В кабинет залетела краснее тряпки, которой машут перед быком, и тут же устремилась к моему столу. Феликс успел ее скрутить раньше, чем ее пальцы рук впились в мои глаза, но я приказал ее отпустить. В глазах женщины был только гнев и страх, только вот боялась она явно не меня.
— Ты… — она поставила руки на рабочий стол и внимательно стала смотреть на меня сквозь слезы, которые уже комом стояли в горле. — Мы все знаем, под кем этот город! Но должны же быть хоть какие-то рамки, ты, ублюдок!
Она заплакала.
— Ты же всем обещал, трепло, что детей никто не тронет!
— Все выйдете.
Никто и не думал ослушаться. Все трое быстро покинули мой кабинет, задержала тяжёлый взгляд на женщине только Дана. Точно, у нее же тоже маленькая сестра…
Я налил стакан воды и протянул его безутешной женщине, только вот она его не приняла, грубо отшвырнув в сторону. Стакан разбился на мелкие осколки, унося меня с этим ужасным звуком в прошлое…
Flashback
Он точно меня убьёт! В моей голове роились мысли словно пчелы, одна хуже другой. Получил неуд за то, что забыл дома тетрадь с домашним заданием, причем даже не врал, а признался честно. Но вот учитель только посмеялась и сказала, чтобы в следующий раз я придумал отговорку получше. Но я не врал. Я ненавидит ложь.
Возвращался домой с личным водителем и еле еле перебирал ногу за ногу по направлению к дому. У него сегодня выходной, а значит, отец сейчас сидит в зале и читает новую прессу, покуривая дорогую сигарету. Так, собственно, и оказалось. Как только он меня завидел, то будто дикий зверь, уже почуял неприятности. Мужчина гневно швырнул в сторону еще минуту назад так интересную ему газету и направил на меня полный гнева взгляд, который точно не сулил ничего хорошего.
— Что на этот раз?!
Я молча протянул ему дневник, ибо молчание могло его взбесить еще сильнее, и уже через минуту мой личный ад повторился снова. Отец грубо схватил меня за ворот рубашки и сильно тряхнул.
— Позорник! Отца позоришь!
Мне уже было все равно. Я был готов, что сейчас на моем теле снова прибавится количество синяков и бурых ссадин, которые только на следующий день будут нещадно болеть, мешая мне спать. И что на этой неделе на уроки по физической культуре я переодеваюсь отдельно от всех мальчишек, чтобы избежать вопросов. Их же не бьют. Они не знают об этом…
О том, с каким ужасным треском разбиваются об дорогой паркет хрустальные бокалы, которые остались от матери…
США. 1922 год.
Я стал на корточки перед матерью пропавшей девочки. Она закрыла лицо руками не в силах что-то еще мне говорить. Вот сейчас мне стало ее жаль, а такое бывает очень редко. В моем городе обычно никто не трогал детей, а сейчас получается, что я и помочь ничем не могу. Мне действительно стало плохо.
— Я найду их, слышишь? Я даю слово, я порву глотку тому, кто осмелился их тронуть!
Женщина посмотрела на меня красными от слез глазами полными презрения. Она сейчас сидит перед тем, кого ненавидит больше всего на свете, и молит его о помощи… Мне бы тоже было противно.
Ну, держись, ублюдок, кто бы ты ни был!
***
Все было бесполезно. Полиция, хоть и представляла законную власть, по своей сути ничего не могла сделать, ибо уже давно была ослаблена моими людьми, когда я только начинал свое дело. Бессмысленные облавы и прочесы города и всех его подвалов ничего не дали. В эти несколько дней в тюрьмах города не смолкали крики мужчин, которые попали под подозрение. Никто ничего не знает. Я в этом убедился, когда очередной человек упал без сознания от долгих избиений прямо перед моими ногами. Тот, кто это делает, прекрасно знает каждый мой шаг, он знает место, в которое я бы никогда не пошёл. Этот кто-то рядом, я не дурак. Только вот кто?
После очередной бессонной ночи я сидел за своим столом полностью погруженный в свои мысли. Сейчас я не хотел никого видеть и ни с кем говорить, ибо план сам себя не продумает. А доверять в такой обстановке просто невозможно никому. И все бы ничего, только вот мое полное одиночество прервала Дана, которая без стука ворвалась в мое личное пространство. Ее глаза были полны слез… Опять, вот снова! Тоже самое… Мое сердце пропустило удар.