— Моя сестра пропала!
========== Искупление ==========
«…не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и Я помиловал тебя?»
Библия (Мф. 18:33)
США. 1922 год.
С этой минуты все изменилось. Я лично перерывал все помойки этого города и уже совсем не помнил, когда в последний раз спал, не говоря уже о еде. Это кто-то из своих, я уверен. Но кто? Феликс точно не мог, да и вообще… Все прекрасно знают о наказании за причинение вреда ребёнку. Все знают о законах, которые строжайше соблюдаются в моем городе! Никто бы не посмел, разве что… Эта мысль, словно червь в моем сознании, не давала мне покоя. Все эти дни я лишь с ужасом наблюдал, как толпа разгневанных родителей бушевала под окнами. Но меня они не волновали, больше всего мне не нравилось смотреть лишь на одного человека среди других. Дана тоже не спала и практически ничего не ела, она лишь бесцельно расхаживала по офисному зданию, иногда впадая в истерику. Слушать ее тихий плач было выше моих сил, и когда в очередной раз она так же тихо засопела на своем рабочем месте, я вышел из кабинета с бутылкой коньяка и двумя бокалами. Оставалось надеяться, что она не швырнет их подальше, заодно и послав меня туда же. К моему удивлению, она лишь равнодушно пила глоток за глотком крепкий напиток, и тот факт, что он был старше меня, ее, кажется, совсем не волновал. Уже через минут пятнадцать мы сидели друг напротив друга и просто молчали. Она была пьяна… Сильно. Пусть уж лучше так, чем плачет. В руках у нее была маленькая фотография девочки лет восьми, та самая, которую я показал ей в самое первое наше знакомство, пытаясь пригрозить. Конечно, ничего с ребенком я бы не сделал, но сейчас, видя, как ей хреново, я начинаю чувствовать то, что раньше никогда не ощущал. Чувство вины. Это такое мерзкое ощущение, оказалось… Оно какой-то больной волной давила на мое холодное сердце, продалбливая толстую корку льда, тем самым заставляя меня неприятно морщиться. Словно это я виноват… В чем моя вина? Хотелось бы знать. Зелёные глаза были отрешенными, смотрящими прямо сквозь меня. Слез уже не было, чувство боли ненадолго притупил алкоголь, но я знал, что по сути ничего не изменилось. Да и не изменится, пока мы не найдём всех детей.
— Дана, я… — но договорить слова, которые я так долго подбирал, мне не дали.
— Ей было три года, — все такой же равнодушный взгляд зелёных огней и тихий пьяный голос. — Когда мать нас бросила.
Вот. Опять. Удар сердца. Все снова повторяется. Ее тоже бросила мать. Я и представить такого не мог, в официальном деле написано, что она умерла. Хотя, я думаю, что так было бы проще. Именно сейчас я стал задумываться о том, какого ей было в одиночку, да к тому же девочке, да и еще с маленькой сестрой на руках! Она отпила еще глоток спиртного и даже не поморщилась, продолжая рассказ.
— Много ли может девчонка в четырнадцать лет с маленькой сестрой на руках? — теперь она смотрела на меня в упор. Боль — это первое, что я увидел в них, в этом зеленом омуте, что затягивал меня день за днем. Алкоголь внутри уже как-то ослабевал сдержанность, и мне уже хотелось улыбнуться ей.
— Нет, красавчик, не много, — она назвала меня красавчиком или это коньяк заставляет мне слышать то, что я хочу услышать? Почему я вообще хочу слышать от нее комплименты?
— Нас забрала к себе соседка. Такая жирная свинища, ты бы видел… — приглушённый смех быстро сменился новой волной отчужденности. — Из своих детей у нее только избалованный сынок, такая же свинья… Я все делала: стирала, убирала, готовила, следила, чтобы сестра не плакала. Не хотелось, чтобы меня опять били…
Еще один удар.
— На мое пятнадцатилетие мой «любимый» братик решил сделать мне подарок. Так сказать, устроить экскурсию во взрослую жизнь…
Клянусь, если бы сейчас мое лицо можно было бы с чем-то сравнить, то это была бы красная тряпка. А вот кисти рук так сильно сжимали бокал, что костяшки пальцев были белыми. Стекло стало издавать неприятный треск, который вернул меня в реальность.
— Он изнасиловал меня, пока его жирная мамаша покупала ему сладости в магазине, — по щеке побежала маленькая слезинка, кажется, даже алкоголь теперь не мог заглушить ту боль, которую она сейчас испытывает.
Но тут помещение залил дикий хохот и девушка неуклюже, из-за действия алкоголя, еле как встала со стула, оперевшись руками о стол. Она наклонилась ко мне очень близко, настолько, что я мог чувствовать сладкий запах ее тела вперемешку с коньяком. Гремучая смесь.
— Ребенка изнасиловал, ублюдок! — она наклонилась еще ближе, и ее слова уже были на уровне шепота. — Но знаешь что? Я отрезала ему его же член, пока он спал ночью, нажравшись вкусностей. Как он кричал… А его мать спала пьяная за стенкой… Никто ему не помог…
Все. Последняя капля. Я уже не отдавал отчёт своим действиям, ибо эта девушка сводит меня с ума. Ее губы такие сладкие! Как же я хотел их попробовать еще с той первой встречи. Девчонка не сопротивлялась, наоборот, она полностью расслабилась в моих сильных руках. Ее тело словно обмякло и стало таким податливым, будто у нее совсем не было сил. Мой язык требовательно вторгся в ее рот, попутно изучая каждый миллиметр. Язык девушки был горячим и дерзким, словно это она сама начала, давая возможность выплеснуть все эмоции. Дав волю чувствам, я не оставлял ей буквально ни секунды на передышку и без устали жадно сминал розовые губы. Привкус коньяка безумно сносил мне голову и вот, она уже сидит у меня на коленях, запустив свои ловкие пальчики в мои каштановые волосы, отчего по спине пошла волна приятных мурашек. Еще ни одна из девушек не дарила мне такого наслаждения от простого поцелуя. Для меня, обычно, это скорее один из пунктов алгоритма перед тем, как положить их в постель. Но сейчас мне действительно было хорошо, очень хорошо. Казалось, я мог кончить даже не дойдя до самой сути, чего с ней мне бы очень не хотелось. Но как только мои руки легли на ее шикарные бедра, девушку словно током обдало. Дана подскочила и, запнувшись, чуть не упала на спину. Зелёные глаза теперь выражали только страх. Дикий, неподдельный животный ужас, словно я был воплощением настоящего зла.
— Дана? — голос был растерянный, это точно. Обычно девушки не подскакивают от ужаса и не смотрят на меня, словно на кару мира.
— Не надо, пожалуйста… — дрожал не только голос, ее саму не по-детски колотило. Девушка вцепилась за край стола и сжала его с такой силой, что дерево издало хруст.
Подняв руки вверх в знаке капитуляции, я попытался приблизиться к ней, но, как оказалось, это было ошибкой, ибо Дана громко закричала, умоляя этого не делать. В этот момент в помещение забежал Феликс и как-то растерянно переводил взгляд от меня к ней. Думаю, что со стороны это действительно выглядело очень странно, так что я был нисколько не удивлён, что мой помощник растерялся.
— Фил, тащи успокоительное и шприц.
Через пару минут я уже набирал лекарство, хотя раньше этого не делал, так что пришлось постараться. Но самое сложное оказалось всадить ей его, даже с учётом того, что удержать девушку с трудом удавалось даже двум мужчинам. Я и представить не мог, что в этом хрупком теле столько силы. Но как только инъекция была введена, Дана обмякла в наших руках и отрубилась прямо на столе.
— Мы нашли его, сэр.
Отлично. Кажется, сегодня все закончится. Наконец-то.
***
Владелец притона, единственного, который мы не обыскали на ближайших трассах, был уж сильно мутным типом. В полиции на него досье оформлено весьма поверхностно, так что даже местные мелкие дельцы ничего конкретного не могли сказать. Ну мужчина, ну чуть старше меня. Все. Ни татуировок, ни особых примет по типу шрама или ожога, ничего. А, еще то, что он постоянно ходит в костюме. Как будто это новость. Сейчас половина мафиозного света ходит в костюмах и с пушками наготове, так что эта информация тоже не особо помогла. Что привлекло меня в этом убогом здании? Это то, что в отличие от всех остальных в нынешней ситуации, он продолжал работать. Тобишь я чищу город, а они продолжают кутить, словно меня вовсе не боятся.