========== Black Dog. Интерлюдия ==========
Дуайт Перкинс самый жалкий и банальный мудила на службе корпы во всем Найт-Сити. У него скучная жена, скучная работа, скучный досуг и скучное ебло. Старина Дуайт бухает в одном и том же баре, ходит одними и теми же давно натоптанными путями. Каждый второй день, когда нудная жена нудного Перкинса берет подмышку их нудную дочь и отчаливает шопиться в центр, банальный мудила отправляется по одному и тому же адресу в Маленьком Китае, где прет одну и ту же затасканную, унылую и неинтересную шлюху, тратя на это одно и то же время, будто кончает по четко составленному расписанию, поглядывая на секундомер. Наверняка, это всегда одна и та же поза. Без неожиданностей и сюрпризов. Размеренно и тоскливо.
Ровно в 20.00 милитеховский опездол обычно уже в своей среднеклассовой квартирке на третьем этаже в сером высотном доме на Грант Авеню и наверняка моет лапы перед безвкусным ужином. А к 24.00 в окнах гаснет свет. Очень сомнительным представляется, чтобы Дуайт перед сном порадовал жену, но если этот обряд входит в его четко выверенный режим, то представлять сей горестный процесс – никакого удовольствия.
Так и проходит монотонное жвачное существование истинного бюргера Перкинса: сутки он въебывает на милитеховском заводе в Нортсайде в качестве начальника охраны; сутки - отдыхает, осторожненько и опасливо накатывая в неизменном баре излюбленную кактусовую водку строго в определенных дозировках и поебывая свою шкуру в жилой высотке М10.
Наблюдение за долбоебом – сущее наказание, грозящее закончиться вывихом челюсти от зевоты. Сильверхенд убежден: если бы существовал ад, то его персональный был бы именно таким – всю бесконечную вечность следить за Дуайтом. Каждые двое суток оказываться в мегабашне номер десять. Телка банального мудилы обретается в хате на шестом этаже. Чтобы не палиться, Джонни курит на седьмом все недолгое четко отмеренное время убогого, он точно уверен, коитуса. И пялится безотрывно, как на злейшего врага, на лестничный пролет, ведущий на восьмой этаж, краем уха чутко выслушивая, когда с шипением откроется ниже дверь шлюхи, оповещая о финале сегодняшнего сексуального приключения Перкинса.
Подняться на восьмой этаж – нет идеи дерьмовее, говорит он сам себе. Пересечь балкон и коридор, встать перед дверью квартиры 0716, стены вокруг которой исписаны привычной пошлятиной, хлопнуть по панели доступа и шагнуть внутрь, в темное пространство, расчерченное неоновыми полосами света, падающего сквозь щели опущенных жалюзи, тускло окрашенное желтовато-розовой подсветкой торгового автомата и голубым мерцанием рекламы из голопроектора. Наполненное знакомыми запахами никотина, хрома, оружейной смазки и дешевого кофе. Как ни смешно, на краткое время практически ставшее ему, никогда не имевшему своего угла, домом. Даже учитывая поразительный факт того, что он давно мертв, а мертвецам дом как-то не положен. Сильверхенд до сих пор исправно вносит арендную плату за квартиру, хотя ни разу не переступал этого порога за семь месяцев, миновавших с ночи их с Ви атаки на Арасака-Тауэр.
Удивительное взаимодействие тела и сознания: пока Джонни, привалившись спиной к стене, затягивается густым сигаретным дымом, пялится на грязную заплеванную лестницу и размышляет о том, насколько же хуевая это идея во всех аспектах, мозг диктует свое, отдает негласные команды организму, и рокер, отвисая, чувствует, как подрагивают мышцы его ног. Словно он уже решился.
Когда в третий визит в М10 Сильверхенд сдвигается с места тягостного ожидания и поднимается медленно на восьмой этаж, расталкивая плечом шумную группку явно объебанной молодежи, он вовсе не чувствует себя в тумане или во сне – никакой книжной хуйни. В ушах гремят несмолкающий гомон людского муравейника, детские задорные вопли, отзвуки телефонных разговоров, вбивающиеся в мозг слоганы нескончаемой рекламы. Неон впивается в оптику, под ногами хрустит мусор и шелестят гонимые затхлыми воздушными потоками замызганные обертки, откуда-то тянет жжено-сладким запахом подгоревшего синтокофе и насквозь искусственным ароматом буррито. Реальность осязаема до крайности, почти шероховата и холодна наощупь. Во рту горчит от никотина, Малориан оттягивает бедро, отросшие волосы щекочут шею.
В коридоре полумрак. Как и обычно, трутся какие-то мутные личности. С сетчатого козырька над торговыми автоматами в углу все так же загадочно свисает пара красных кед. Проходя мимо, Ви всегда бросал взгляд на эту художественную инсталляцию.
Вход в квартиру 0716 освещен знакомой тусклой запыленной лампой.
Похабщины на стенах вокруг будто бы стало намалевано погуще, чем ему помнится. Справа от двери старые граффити пересекает свежая надпись, выполненная яркой красной краской из баллончика: «Ты где, Ви?». Кто-то из многочисленных друзей и знакомых пацана добрался и сюда в бесплодной попытке его найти. И простой вопрос этот режет прямиком по живому. Хотя Сильверхенд, в отличие от вопрошающего, и знает, где Ви, да только от этого знания нихуя, блять, не легче.
Уцепившись большим пальцем левой руки за карман черных кожаных штанов и отставив одну ногу в сторону, Джонни, ссутулившись, исподлобья смотрит на закрытую дверь так, словно может видеть сквозь нее.
Да только он без труда прекрасно может визуализировать перед глазами все, что ждет его внутри.
Перед тем, как они отправились на встречу с Ханако Арасакой - императорской дочуркой, арасачьей сукой, пиздой, пытавшейся ублюдочно, но безуспешно сманить пацана на свою блядскую корпоратскую сторону, наебать его, как последнего лоха, Ви, как успел, убрался в комнате по верхам.
Поэтому койка не застелена, светит пустым матрасом – постельному белью была одна дорога, в стирку.
И нет никаких неоновых полос на полу: жалюзи подняты, потому что Джонни смотрел в окно на город, пока пацан продирал глаза после их последнего охуенного длиннющего секс-марафона, - заебанный до полусмерти, сонный, теплый, живой, раскатанный, покрытый засосами и следами его зубов…
Ох, блять, Ви…
Блять!
Яркий кадр воспоминания обрушивается ядерным снарядом прямо в сознание Джонни, заставляя крупно содрогнуться. Высвечивается контрастно, четко. Сумрак в комнате, буйство света и красок за стеклом, Ви, бессильно распластавшийся кровати, обнимающий подушку, глядящий на него снизу вверх. Сиплый со сна низкий голос пацана, сорванный от недавних стонов и криков…
Блять…
Это все еще мучительно. Куда невыносимее, чем казалось Сильверхенду этажом ниже.
Он знает, что увидит новенький, сверкающий нетронутым лаком DeLuze Orphean прислоненным к стене между койкой и душевой. Гитару, на которой он один-единственный раз играл для Ви.
Книги и журналы об имплантах и кибертехнологиях на полках. Которые они оба с интересом изучали, обсуждали и срались до хрипа о недостатках и преимуществах. А потом мирились, блять, до изнеможения.
Трепетно собранный коллекционный арсенал в оружейной, освещенной мертвенным синим светом: катаны, пистолеты, штурмовые винтовки, дробовики, снайперки. Гордость Ви. Неплохой набор, че уж там.
Аккуратно, почти по-армейски уложенные по кейсам боезапас, химию и фарму. В этом вопросе пацан был, сука, педантом. Хотя в остальном - нихуя.
Окурки выкуренных ими сигарет в пепельницах. Стакан, из которого они пили виски – он все еще стоит на низком столике.
На коробке с обвесом для погружений валяются две куртки, которые Ви забраковал перед выходом. Они стали ему велики в плечах. Потому что пацан потихоньку таял изо дня в день. Умирал. Джонни убивал его.