Воины-защитники без всякой команды сами рванули в атаку. Понимая, чтобы получить шанс уйти в леса, им остается только прорываться сквозь вражеский строй.
Анастасия рубанула мечом вдоль щита, очищая его от стрел. Щит слегка полегчал, что добавило ей сил и открыло второе дыхание.
На её плече неожиданно встрепенулась голубка и в голове девушки уже знакомый голос произнёс:
— Тебе не уйти в лес, враги расстреляют всех в спину. Необходимо, во чтобы-то ни стало, пробиться ко мне! Направь своих бойцов к центру площади!
Осмотрев тех, кто остался в живых, воительница сжала кулаки от досады и, издав рычащий звук, закричала: — Все прорубаемся к центру площади!
И побежала вперёд, выставив перед собой щит и меч. За ней, хромая и истекая кровью, утыканные стрелами, повернули семь оставшихся верных бойцов.
Впереди их уже ждали. Стоя на трупах крестьян, нагло ухмылялись и улюлюкали два десятка вражеских копьеносцев.
За их спинами на каменном постаменте возвышалась статуя Паладина. Он стоял над всеми с гордой осанкой, с открытым забралом и устремив взгляд прямо вперёд. Держа обе мощные руки в металлических рукавицах на огромном мече, воткнутом в постамент.
Вокруг площади рушились, объятые пламенем, дома, бросая отблески света на поверхность чёрных, словно из пластика полированных лат рыцаря.
— Поторопись! Если Ратуша рухнет, то деревня исчезнет и я вместе с ней! — проговорил голос в голове у Анастасии.
От отчаянья девушка закричала душераздирающим криком. Крик снова вызвал сильную бурю, отчего вражеские воины с испугу рефлекторно сжались и попятились назад.
Настино ополчение из семи человек врезалось во врага, продемонстрировав технику боя, достойную монахов Шаолиня. Словно смертоносные пропеллеры, закружились и загудели их шесты. Китайские монахи, увидев этот боевой стиль, умерли бы от зависти.
Бойцы стали молотить врагов деревянными палками с такой скоростью, что в глазах у предводительницы зарябило.
Однако противники оказались опытными. Они быстро оправились, и деревянные удары посыпались в ответ. Несколько из них пришлись и на её щит. Анастасия взмахнула мечом, попутно разрубая древки копий и поражая тела врагов, как мясорубка, пошла вперёд. Она без устали рубила и рубила, проталкивая себе щитом дорогу к Паладину между сражающимися.
Наконец с отрубленной головой рухнул очередной враг, закрывавший путь к статуе и воительница, с разгона запрыгнув на каменную кладку, обхватила руками постамент чёрного рыцаря.
— Что мне делать, Алекс? — распрямившись в полный рост, закричала она от отчаяния, видя, как последние из её солдат падают под ударами копий.
Паладин стоял молча, не шевелясь, и не обращая внимания на призывы о помощи.
А на площадь уже выбежали стрелки, выстраиваясь в две линии и натягивая тетивы луков. Вражеские копьеносцы, покончив с её последним воином, с кривыми улыбками стали, не спеша разворачивать копья в сторону одинокой девушки в доспехах. Все понимали, что она уже никуда не денется и практически уже повержена.
За спиной послышался треск обваливающейся Ратуши.
Настя обняла за шею Паладина, и слёзы потекли по её щекам. Она ничего уже не могла сделать, и приготовилась принять свою участь проигравшей. Но, в этот момент в её памяти всплыли строчки одного из писем «Алекса-1»:
«Сейчас же я вынужден стоять истуканом, пока меня не расколдует своим поцелуем прекрасная принцесса. Так приди же, моя госпожа и освободи своего рыцаря».
глава 9
Великий Вождь клана «Варвары» Виниту пребывал в состоянии праздности. Сидя на богатом троне в своём огромном дворце в центре занимаемой кланом земли, он страдал от безделья. Рядом стоял его верный НПС — министр Кувалдон и ловил каждый жест повелителя.
— Кувалдон, мне скучно! Никак не могу придумать для себя подходящего занятия, чтобы развлечься.
— Может устроить весёлые грабежи, и разорения других игроков — Ваше Высочество? — при этом министр кому-то щелкнул пальцами.
Тут же в зал вбежали горилоподобные вооруженные верзилы — Игроки с бандитскими лицами, таща с собой золотые доспехи и шлем для вождя. При этом улыбаясь щербатыми ртами, радостно, жестами приглашая его переодеться.
— Все наскучило. Мы и так уже награбили столько, что казна не вмещает!
Верзилы понурив голову развернулись и расстроенно поплелись обратно к выходу.