Среднестатистический американец стоит пять миллионов долларов.
Килограмм свинины – восемь долларов.
Наш воображаемый доверчивый малыш устремляется на подмогу дяде, который не может справиться с таким делом, в котором требуется сноровка восьмилетнего мальчугана. Причем проблема незнакомца располагается либо в кустах, либо в автомобиле. Удар по голове. Обязательно рассчитывается сила. Ведь кому нужен ребенок, у которого поврежден череп, а тем более – мертвый ребенок?
Вероятность летального исхода для донора составляет одну сотую процента.
Только если его не выпотрошили "до дна".
Далее по отработанной схеме. Детей переправляют куда-нибудь в Румынию, или Албанию. И там их убивают, подумаете вы? Не знаете вы ни хрена. Зачем убивать корову ради мяса, если с нее еще можно сцедить два ведра молока? Не самое удачное сравнение, но теперь суть будет понятнее. То, через что проходят все дети, попавшие по своей наивности в лапы мексиканских дядек во главе с вышеупомянутым и, Слава Богу усопшим, Моралезом, вам и не снилось. И не приснится.
Пересадка органов получила широкое распространение в семидесятых.
Первая операция была проведена в пятьдесят четвертом году.
У людей, которые поставляют детвору непосредственно на хирургические столы, есть специальные квартиры. Да что там, целые студии! Помещения, оборудованные самыми современными цифровыми фотоаппаратами, видеокамерами, осветительной техникой. Помните про коров? Детей раздевают и фотографируют. Снимки отправляются в специальные лаборатории по отбору достойнейших экземпляров. А далее – в журнал. Цена которого в сотни раз больше, нежели за какой-нибудь говенный "Playboy", и издается подпольно исключительно по заказу. Люди наелись обнаженными женщинами. Теперь все дрочат на детей. А вы считали, что все эти фотографии в интернете, это дело рук заботливых родителей, которые выкладывают снимки, дабы похвастаться наготой своих цветов жизни? Тогда не знаете вы ни хрена.
Малышей содержат в помещениях, напоминающих карцеры в психиатрических лечебницах, кормят тем, что не доели хозяева. А когда нужды в фотосессиях больше нет, начинаются съемки полноценных порнофильмов. Вам когда-нибудь заталкивали в задницу футбольный мяч? Не самый удачный пример, но теперь вы знаете об ощущениях.
Ежегодно число стоящих в очереди за органами увеличивается на четыре процента.
А вы психуете, когда бабушка долго на кассе стоит.
Вам кажется это отвратительным? Тогда просто смиритесь и примите к сведению. Далее вся система вступает в заключительную фазу. Пора отвезти малыша в больницу. Которая представляет собой ту же оборудованную квартиру, только техника там медицинская. И холодильники. Много холодильников, которые нужно держать на здоровенном замке, чтобы мама случайно не напугалась, когда полезет за йогуртом. Проследили к чему приводит доверчивость?
Две конфеты.
Миллионы унижений.
Миллиарды травм.
Одна смерть.
Несколько лет назад мне рассказывали об одном мальчике, который бежал из лап ребят, готовившихся к доставке мальчугана в цех по "разделке". Кажется, его звали Тео. Вы думали, что я вам рассказываю об этом, потому что это охренительно весело?
Это не о торговле органами.
Или вы полагали, что я хочу вас напугать?
Это не триллер.
Знаете, что сказал тот мальчик, восьмилетний, блядь, мальчик, когда на улице его подобрала какая-то женщина?
– Убейте…пожалуйста…убейте…
Выдохните…
"В Древней Греции люди считали, что мысли – это приказы свыше"(с)
"Для людей с подобным расстройством самооценка зависит от одобрения других людей и не основывается на настоящем ощущении самозначимости…"
Они называют это синдромом Ганзера. Человек, страдающий (если можно так выразиться) данным расстройством, изо всех сил пытается убедить окружающих в том, что он действительно болен, не являясь таковым.
Он готов на кастрацию.
Рискованные обследования.
Мазохизм.
Кто-то говорит, что это реакция на запредельный стресс.
Кто-то – что это попытка избежать ответственности.
Я встретила Тайлера в церкви. Он выкрикивал всевозможные глупости во время проповеди. Имитация синдрома Туретта.
"Ублюдок!"
"Кусок дерма!"
А позже он пояснял недоумевающим католикам, что он болен и не может сдерживать себя. Что Господь его последняя надежда. Былой агрессивный настрой сменялся сожалением, Тайлера обнимали, шептали ему на ухо ободряющие шаблоны, вроде: "Все будет хорошо, брат. Ты вылечишься. Все мы немного больны". Пастор Уильямс приглашал его после проповеди к себе домой, угощал ужином, беседовал с ним, подогревая дискуссию парой бокалов вина. Ах, этот старый любитель мальчишеских тел. Начальник "грехопроизводства".
Но это воскресенье было особенным. Тай сел возле меня. Пастор взывал к прихожанам:
"Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших"*
– И ты веришь во всю эту чепуху?
– Что, прости?
– Меня зовут Тайлер Коулман. И ты не веришь ни единому слову этого педофила.
– Почему ты так в этом уверен? – из жертвы, которой он всегда мне казался, Тай превратился в непоколебимого агностика.
– Моралисты, вроде нашего пастора, растлевают наивных мальчишек, покрывая это Божьей волей. Об этом если не знают, то догадываются, как минимум, многие. И ты в том числе. Хочешь поразвлечься? – в этот момент он надрывно выкрикивает "насильник". "Белый воротничок"** поперхнулся посреди своей пламенной речи о прощении. Окружающие нас люди обернулись, чтобы одарить сочувственным взглядом мистера недоразвитого Коулмана, полагая, что Всевышний заметит их озабоченность проблемой ближнего своего и отпустит все до последнего прегрешения. Я не выдержала и, зарывшись лицом в шарф, судорожно откашливала насмешки.
– Простите, пастор. Продолжайте. – затем он обратился ко мне. – Жду тебя сегодня в пабе "У Микки" в семь.
– Я подумаю над твоим предложением. – Не успела я закончить фразу, как Тайлер встал и направился к выходу, попутно удобряя свой бестактный уход:
"Голый мальчик!"
"Отпустите меня!"
"Мне больно, Пастор!"
А все эти зеваки провожали его глазами, налившимися умилением.
Тайлер. Он играл на чувствах людей, будто это какой-нибудь гребаный рояль. Они жалеют его, потому что их этому учили. Наверное, так оно и должно быть. Тайлера, возможно, тоже учили тому, что обманывать "нехорошо", а шутить с болезнями – глупо и бессовестно. Но кости легли так, что вся вселенная сконцентрировалась на нем и вращается исключительно по орбите его самолюбия.
Гипертрофированное эго.
Мания величия.
Театральное расстройство личности.
Для людей с подобным расстройством самооценка зависит от одобрения других людей и не основывается на настоящем ощущении самозначимости.
Я вошла в заведение, встречу в котором мне назначил мистер, актер мать его, Коулман. Сам он сидел за барной стойкой и потягивал "Гленфидиш", словно сок какой-нибудь.
– Ты, смотрю, даже не морщишься.
– А ты худая, как сука.
– Приятно познакомиться, Тайлер. Меня зовут Рейчел, если это имеет значение. Продолжим отвешивать друг другу комплименты, или же ты объяснишь мне зачем позвал сюда? У меня и без тебя дел много.
– Каких дел? Стоять перед зеркалом и разглядывать свою болезненную наготу? При этом попивая какое-нибудь дешевое пиво из "Уолл-марта", купленное на пособие, которое ты получаешь с недавних пор?
– Ты неплохо осведомлен.
– Тот официант, из "Кабальерос", он мой сосед по комнате. Помнишь? "Давай я сверху!". Ты, похоже, в постели – торнадо. Но у тебя нет ни работы, ни семьи, ни подкожного жира. Так какие у тебя дела, ураган Рейчел?