Счастье – самая страшная смерть.
* – Демокрит.
** – Ричард Матесон.
"Мы пытаемся изменить мир, совершая при этом ошибку за ошибкой"(с)
"Не в моей компетенции спасать людей, полагающих, что за НЕ совершение греха им начислят бонусные баллы, которые они обменяют на путевку в райские кущи…"
презрит разумные слова твои…
Вместо пролога
Так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.
Они сказали, что скоро мы окажемся в раю. Архангел переплавит свою трубу на кольца, и то чистилище, в котором находился каждый из нас все
эти годы, станет эдемом.
И мы верили. Жадно поглощали надежду, словно суперкалорийные батончики "Марс" или "Сникерс". Включая телевизор, снимали обертку, делали громче,
оголяя тем самым рецепторы, и пожирали светлое будущее.
Миллиардами репортажей.
Триллионами эфиров.
Килотоннами известий.
Вы спросите: "А о чем, собственно, речь?"
Мария Эрнандез из Нуэво Ларедо донашивала маленького Хесуса…
Здесь могла быть ваша реклама
Анаксагор утверждал, что не он потерял Афины, а они его. Все бы ничего, но мудрейший не учел один простой факт – жить несчастным сравнительно лучше, нежели несчастным умереть. Это самый простой способ избежать ответственности – прикончить себя. Прикрыться благими намерениями, сказать, что самоубийство – некий конформистский шаг, средний палец недоразвитым людишкам, непонимающим тонкой умственной и душевной организации суицидника. Неинтересно, когда человек умирает от рака, или бешенства. Дайте нам простреленные головы и передозы.
Синие от удушья лица и океаны крови.
И мы сделаем из усопшего мученика. Механизм причисления к лику святых весьма прост, благодаря средствам массовой информации. О покойнике можно сказать все, что угодно, в суд он точно не подаст. А родственники, получив некоторую сумму денег, даже и не подумают обращаться куда бы там ни было со своим несчастным иском. Не обращали внимания:
"После двадцатой победы на ринге, немецкий боксер был назван спортивными критиками новым Мохаммедом Али"?
И неважно, что все схватки были проведены с бойцами, рейтинг которых неимоверно низок. Главное – дать людям надежду на какое-то чудо. Рекламная машина целует обывательский череп. Позже, ненавязчиво откусывает немного краевых извилин, бурит скважину до самого эпифиза и закачивает тысячи баррелей веры, не прошедшей даже первичной переработки. Сырые нравоучения овладевают духом. И ваш хваленый бог становится жалким мифом, по сравнению с "новоиспеченной Леди Гагой", или "возродившимся Майклом Джексоном".
– Спасибо, мистер Санрайс. Думаю, достаточно.
Я говорю, что еще даже не рассказал о том, кем работаю. Ах, да. Все, сказанное выше, слушали ученики третьего класса. Джейк позвал меня в качестве отца на "день родительской профессии" в начальной школе. У него есть и свои мама с папой. Но мы с Джейком друзья. А с отцом у парня напряженные отношения. Да и вряд ли его непросыхающий создатель, работающий "отделителем" желтков от белков на кондитерской фабрике, смог бы заинтересовать столь юную публику. А еще, мне удалось зацепить и саму мисс Палмер, которая вот-вот перебьет меня в очередной раз:
– Я благодарю вас, Джек. Но нам нужно послушать еще несколько родителей.
Она судорожно вытирает ладони о подол юбки. Постоянно поправляет прическу, протирает очки и делает вид, будто сейчас икнет. Жалкая попытка выказать свою безучастность в отношении меня. Да, все люди обманывают, но куда чаще – недоговаривают. Зачем пытаться изображать безразличие, когда от тебя веет промокшим нижним бельем за несколько метров? Я сел в конце класса, а на авансцену вышел крепкий чернокожий мужчина и начал рассказ о профессии полицейского. Как это опасно: жрать пончики и перекладывать бумаги с места на место. Я протягиваю визитку мисс Палмер, в которой нацарапал предложение встретиться в помещении для персонала по окончанию открытого урока. И она придет.
Секс среди ведер и сохнущих на батареях половых тряпок обладает особым шармом. К случайному грохоту утвари присоединяются шлепки об упругие бедра учительницы Джейка и ее нескончаемые стоны. В лучших традициях фильмов мистера Хефнера*, картину дополняет незатейливая музыка, смешанная с треском радиоприемника, установленного здесь уборщиком по имени Лали. С окончанием композиции, в эфир пустили новости. В ту секунду, когда от оргазма у мисс Палмер подкосились ноги, передали довольно интересное известие: