Ссора стала кульминацией длительного противостояния, которое возникло в канун Нового года на вечеринке, которую устроили Осборны. Тогда Тэб стала победительницей лотереи, которая проводилась среди гостей мероприятия, и выиграла приз - бриллиантовое колье стоимостью в 15 000 долларов. Однако потом Шэрон дала несколько интервью, в которых утверждала, что выигрыш был аннулирован, так как Тэб не было в списке гостей вечеринки.
Спустя пару недель все забыли об этой идиотской драке: 23 апреля Джек Осборн попал в реабилитационную клинику «Лас-Энсинас», расположенную в Пасадене, Калифорния. Там ему предстояло вылечить зависимость от препарата под названием «оксиконтин» - сильного болеутоляющего. Благодаря мощнейшему успокоительному эффекту этот популярный среди нового поколения американских подростков препарат был определен Управлением по пищевым и медицинским препаратам (FDA, Food & Drug Administration - государственный орган США по контролю за лекарственными средствами, медицинской техникой и медицинскими исследованиями) как «вызывающий такое же по силе привыкание, как морфий». Согласно информации журнала «People», Джек ранее употреблял алкоголь и марихуану и в январе даже попытался завязать, но долго не продержался, в результате чего теперь попал в клинику.
Тогда Джек вышел из больницы, он рассказал о том, что подтолкнуло его к тому, чтобы искать спасения в наркотиках: «Были Джек Осборн, которого знали мои родители, Джек Осборн, известный друзьям, и тот Джек Осборн, которого вы видели по телевизору. Тот парень, которого знали родители, был веселым, славным, любящим и очень заботливым сыном. Для друзей я был чокнутым психом, любителем выпить и настоящим тусовщиком, который отлично знает, как с кайфом провести время. А для всех остальных я был просто знаменитостью, которую никто даже не хотел бы повстречать на улице».
Сказать, что Оззи и Шэрон были расстроены, - значит ничего не сказать. Вот чго Оззи поведал о своем семнадцатилетнем сыне: «Наша с Шэрон ошибка была в том, что мы ни в чем его не ограничивали, никогда не говорили: „Тебе надо быть дома в такое-то время" и так далее. Мы предоставили ему полную свободу действий. Что ж, мы с Шэрон продолжаем учиться. Быть родителями не значит утверждать, что мы всегда правы, поскольку это не так».
Он добавил: «Вот что я заметил - Джек никогда не плакал, не устраивал скандалов. Просто держал все в себе. Я думаю, семьям вроде нашей стоит почаще собираться вместе и общаться друг с другом. Каждый день я говорю семье: „Я люблю вас. Я думаю о вас. Все ли у вас в порядке, может, что-нибудь нужно?"… Чтобы попросить о помощи, нужно обладать немалым мужеством и силой воли. Мы с Шэрон гордимся тем, что Джек открыто решает свои проблемы».
Возможно, под впечатлением от проблем сына Оззи так резко сказал в интервью «MTV»: «Раньше я думал, что стоило бы легализовать траву, но знаете что? На самом деле многое стоит запретить. Одно тянет за собой другое: кофе ведет к „Ред Буллу", „Ред Булл" - к „скорости" («Скорость», «спиды» - название наркотиков амфетаминовой группы) и так далее. Когда выяснилось, что мой сын ширяется оксиконтином, считайте - героином для бедных, я был в шоке. Самое удивительное - то, как быстро он дошел от травы практически до героина».
Конечно, певец сразу же вспомнил и свое прошлое: «Много лет назад, когда я сам начал принимать наркотики, их было трудно достать, но сейчас они повсюду. Речь идет не просто об Америке, Калифорнии, Беверли-Хиллз, центре Нью-Йорка или Лондоне - это творится повсюду. Мне пятьдесят пять, и меня эта проблема тоже коснулась. Теперь весь остаток жизни мне придется принимать лекарства, потому что я нанес слишком серьезный неврологический урон своему здоровью». (В последнем предложении он немножко запутался в медицинских терминах)
На самом деле на Джека повлиял целый комплекс факторов. Как он рассказал репортеру Гидеону Яго, во-первых, ему казалось, что он самый непопулярный из участников шоу, а во-вторых, дело было в болезни его матери: «Я читал о том, что говорили обо мне люди, - „Из всех Осборнов ты самый скучный. Можно ли проголосовать, чтобы тебя убрали из дома?" и прочее дерьмо… Никому не нравится читать про себя такие вещи, и я более чем уверен, что у тебя таких проблем не было. Но видимо, сильнее всего на меня давила болезнь мамы. Когда она впервые сказала мне, что заболела, я даже не смог заплакать. За время маминой болезни я плакал, наверное, раза два. А ведь все это дерьмо причиняет ужасную боль, ты в курсе? Я просто все время пытался заглушить эту боль. Пил и принимал… разные опиаты. Оксиконтин. Два года подряд каждый день пил и курил траву. Горстями жрал викодин. Валиум, ксанакс, дилаудид, лорцет, лортаб, пероцет, да что угодно… Это Лос-Анджелес, врубаешься? Их тут можно брать из воздуха».
А финальным аккордом стал статус знаменитости, который был ему неожиданно навязан, - как раз то, о чем говорил Оззи, боясь, что шоу повредит его детям: «Все это очень странно. Я не ожидал, что моя жизнь так повернется, а особенно - что все произойдет из-за этого шоу. Никогда не думал, что когда-нибудь я стану знаменитым и у меня будет собственное телешоу. А тут мы неожиданно едем на „MTV", где нам сообщают: „Будете героями реалити-шоу, за вами постоянно будут наблюдать". Пока мы снимались, я ни разу не подумал о том, что все это покажут по ящику. А потом его начали показывать, и это было так… будто током ударило. Потому что… вот я собираюсь заниматься совсем другим, устраиваюсь на практику в рекорд-компанию - вау, все круто. Собираюсь делать то, чем занимается мама, понимаешь? Пойти по ее стопам, быть частью музыкальной индустрии, только заниматься не музыкой, а бизнесом. Мне это нравилось, именно этим я всю жизнь хотел заниматься… как вдруг все пошло наперекосяк. За порогом дома постоянно толпы людей; тебя преследуют фотографы; невозможно просто выйти из дома, чтобы выпить с другом чашечку кофе, - обязательно кто-нибудь подойдет с фоткой и потребует ее подписать. Я очень благодарен всем поклонникам нашей семьи, и моим в том числе - они очень поддержали меня во время лечения. Но пойми, все это было странно, непривычно - сам факт того, что ты постоянно под наблюдением, грозит стрессом».
Вот поэтому сыну Оззи и пришлось играть роль этакого тусовщика: «Этот парень, любитель вечеринок, на самом деле был просто пьяным в дымину Джеком, врубаешься? Просто развлекуха. Я делал то, чего никогда не стал бы делать в трезвом уме - всякое тупое дерьмо, понимаешь? Джек-алкаш был заводилой, устраивал всякие вечеринки с безумными знаменитостями, которые приезжали оторваться вместе с ним. Если бы я был трезвым, максимум, что они бы мне сказали: „Да ну, ты какой-то скучный", - я это постоянно слышал. Я трезвый был людям не по душе». Все это вело к определенному образу жизни. «Я жил так: вставал в пять вечера, уже темнело, слонялся без дела, ну, может, душ принимал, потом начинал бухать, закуривал косяк, шел тусоваться с друзьями, убирался в хлам».
Обычно все тусовки проходили в районе Малибу: «Малибу - это как другой город, знаете, что-то вроде поселка в горах, в который приезжаешь из большого города, если, конечно, допустить, что в горном поселке с населением в пятнадцать тысяч человек может твориться такое безумие. Там горы наркотиков, реки алкоголя, море секса. Настоящий развратный рай… Помню, когда мне было тринадцать, я мог зайти в бар - все такие сразу: „Эй, что тут делает тринадцатилетний ребенок?" - заказать себе бухла и нажраться. Викодин я начал принимать с четырнадцати лет, первый раз просто попробовал, а потом постепенно пошло-поехало. Сначала я принимал по таблетке раз в пару месяцев, но постепенно все сокращал и сокращал перерывы, пока в апреле прошлого года уже не стал настоящим торчком».
В то время, когда Джек серьезно подсел на наркотики, его матери приходилось все сложнее в ее борьбе за жизнь, и она никак не могла навести порядок в его голове, в которую уже начали прокрадываться мысли о суициде: «Я пытался… взял коробку таблеток. Я был в Европе, один на один с морем абсента, все пил и пил, пытаясь себя уморить. У меня закончился оксиконтин, приходилось принимать большие дозы дилаудида. А дилаудид разве что самую малость слабее оксиконтина. В общем, я принимал все больше, и жизнь показалась мне чудовищно дерьмовой штукой. Я сидел в отеле и думал: „Хоть бы все закончилось, хочу, чтобы все это закончилось". И вот, как-то утром я пришел к маме, сел у ее постели и заплакал. Мама говорит: „Что с тобой? Что такое?", а я ей: „Мне нужна помощь. У меня проблемы, помоги мне". А ей в тот момент было совсем плохо, и она спрашивает: „Как я могу тебе помочь?", а я ей отвечаю: „Не знаю, но мне очень нужна помощь", тогда она: „В чем дело? Алкоголь? Наркотики?" Я сказал: „Да", а она: „Ладно, я все сделаю, я помогу". Тогда я пошел в свою комнату, принял дозу, а потом вернулся к маме и сказал, что все в порядке, просто я очень устал за эти дни. А она мне: „Но погоди, ты же только что сказал, что…", а я ей - „нет", ну и стал дальше убеждать ее, что я в порядке.