Что касается гитарной техники, Айомми часто называют популяризатором пауэркордов, которые с тех пор стали использоваться повсеместно. Пауэркорды состоят только из двух звуков - тоники и квинты, рождая более плотный и сфокусированный звук, чем классические терцевые аккорды. «Я их использовал, потому что мне пришлось это делать, - рассказывает Айомми. - Но чтобы обогатить звук, я развивал технику вибрато и использовал ее по всему аккорду. К тому времени, как произошел несчастный случай, я играл на гитаре уже три года, но мне пришлось полностью переучиваться. Я долго играл, используя только два пальца, поэтому и стал использовать квинтаккорды. Я ничего не чувствовал, приходилось доверяться ушам. Это тяжело, и мне пришлось долго приспосабливаться. Попробуй надеть на палец наперсток и позажимай им аккорды - сразу поймешь, что я тогда ощущал».
Пока «Rare Breed» тихо загибалась, «The Rest» Уорда и Айомми создавали себе имя в местной тусовке. Они поменяли имя на «Mythology» и сменили звучание на более блюзовое с некоторыми аллюзиями на новаторскую музыку «Cream» и Джими Хендрикса, которая, благодаря новым усилителям и примочкам, становилась год от года тяжелее.
Уорд искал что-то новое - направление, которое увело бы его группу от легковесной психоделии, в изобилии появившейся в 1966-1967 годах, в сторону утяжеления. В то время в Великобритании повсеместно проходила смена звучания, поиск новых направлений развития. Дело в том, что музыканты начинали использовать более мощные усилители и новомодные педали овердрайв, уже опробованные Хендриксом и его главным соперником - Эриком Клэптоном.
«Mythology», похоже, удалось найти свой звук. Группа была основана в начале 1967-го Маршаллом вместе с Майком Гилланом (вокал), Фрэнком Кеньоном (лид-гитара) и Терри Симсом (ударные), и в этом же году съездила в турне по Европе. Гиллан и Кеньон ушли в конце года, а Айомми, наоборот, пришел, приведя с собой вокалиста «The Rest» Криса Смита. Примерно в это же время, после ухода Симса, к группе присоединился Билл Уорд.
«Тони пришел в ту группу, и он был крут, - вспоминает Билл. - Один из лучших музыкантов в Бирмингеме, хотя ему было всего шестнадцать… Мы играли по три концерта за вечер. Начинали в полседьмого в каком-нибудь зале, затем к полдесятого ехали на танцплощадку или в клуб. И так постоянно. В конце я уже просто не мог так работать, ну очень уставал. Зачастую мы не получали за выступление ни гроша. Все заработанные деньги уходили на бензин для нашего микроавтобуса, струны и барабанные палочки».
Британская музыкальная сцена была в движении. Мощность звука росла, так что внимание прессы было приковано к группам, предпочитавшим играть громко и агрессивно. Одной из таких команд была «Deep Purple», которая, наряду с «Led Zeppelin», готовилась взорвать британское общество. Будущий вокалист «Purple» Иэн Гиллан, в то время возглавлявший поп-группу «Episode Six», рассказал мне: «Куча людей примерно в одно время стала мыслить похожим образом. Вспомни зарождавшиеся тенденции, вспомни, откуда они пошли, и поймешь, что музыка становилась жестче и тяжелей благодаря Джими Хендриксу и Бобу Дилану. Вслушайся в силу песен, которые пел Боб Дилан - а у него-то были только гитара и губная гармошка, - и сравни с тем, как мощно их исполняли другие артисты. А ведь были и другие идеи, идущие от «The Doors», «The Beach Boys» и Джона Леннона. Все это семимильными шагами вело музыку к расцвету эпохи бунтарства. Представь себе, - добавляет он, - что Артур Браун создал бы целый альбом такого уровня, как его известный хит «Fire». Он бы, несомненно, стал одним из ключевых для развития тяжелого рока».
Тем временем в Астоне Билл Уорд тоже следил за происходящими тенденциями. Он чувствовал, что в них было нечто большее, чем то, что представляла собой в 1968 году британская музыка. Последняя, кстати, быстро скатывалась к попсе, сладким балладам, традиционному блюзу и странному смешению поп-джаза и соула. Как рассказывает Уорд, «я знаю, что многие из нас в различных интервью отмечали, что тогда в музыке была целая куча разных направлений, но ни одно из них не представляло среду, в которой жили мы. Ну, то есть музыка, наверное, отражала мир, в котором существовали другие группы, но я хочу сказать, что не было команды, которую я послушал бы и понял, что она поет про меня, про мою жизнь».
Летом 1968-го, после ряда концертов по северным городам - Галифаксу, Честеру, Манчестеру и Сэлфорду - и крошечным поселкам вроде Уайтхевена, Камерсдейла, Лэйнкоста, Нентхеда, Лэнгхолма, Кокермауса и Мэрипорта, стало ясно, что у «Mythology» появился свой небольшой круг поклонников. Хотя напряженное расписание концертов группы привлекло к ней какое-то внимание, после полицейского налета на их репетиционную базу в Комптон-Хаусе, Мэй, всю группу задержали за употребление марихуаны. Айомми, Уорд и Смит получили по два года условно и штрафы по 15 фунтов с каждого, а более взрослый Маршалл на те же два года получил испытательный срок. Это стало концом «Mythology», которая распалась в июле.
Следующие шаги, как сейчас понятно, были интуитивными - хотя никто не мог предвидеть, насколько они станут важны. Айомми и Уорд оба знали Гизера Батлера, который к этому моменту уже разработал основы своей техники игры на басу. Он и позвал их в свою новую, пока безымянную группу. Кроме них Гизер пригласил и своего коллегу по «Rare Breed» Оззи Осборна, хотя Айомми на первых порах был сильно против участия в одной группе с ними этого выскочки, который так его раздражал в школе. Однако Оззи все же пригласили, вместе с саксофонистом Аланом Кларком и вторым гитаристом Джимом Филлипом. Взяв звучное название «The Polka Tulk Blues Band», они начали репетировать.
Оззи и тут учудил - зачем-то подстригся под ноль. Остальным музыкантам это не понравилось, и его быстро уговорили начать снова отращивать волосы. Название «The Polka Tulk» придумал Оззи: он то ли увидел это на жестяной банке из-под талька, то ли содрал с названия пакистанского магазина одежды в Астоне. Обе теории вполне правдоподобны и ни одну из них уже невозможно проверить, а сам Оззи, похоже, напрочь забыл все, что было связано с происхождением этого названия.
Айомми и Оззи оба любили поскандалить. «У нас обоих были взлеты и падения, - заметил Тони несколько лет спустя, а затем ударился в подробности: - Вообще, мы еще в школе не ладили - он ведь ходил в ту же школу, что и я. Он водил дружбу со всеми и был жуткой занозой в заднице… Каждый раз, как я его видел, мне хотелось дать ему затрещину. Забавно, что мы очутились в одной команде… но у нас с Биллом была группа, и мы искали вокалиста. А тут эта реклама в музыкальном магазине „Оззи Зиг ищет группу фриков". И я сказал Биллу: „Я знаю одного Оззи, но это не может быть он… он не умеет петь". И вот мы у его чертова дома, выходит его мать и говорит: „Джон, это к тебе"… Он подходит к двери, я гляжу на Билла и говорю: „Забудь, я знаю его, это чертов псих из школы"… ну, в итоге мы сказали ему: „Мы просто ищем вокалиста" - и быстро свалили. А пару дней спустя Оззи пришел ко мне вместе с Гизером в поисках ударника… Действительно странно, что все так совпало».
По версии Оззи, все было немного иначе: «Я играл в группе „Rare Breed", но меня сильно раздражал гитарист. Тони, Билл и Гизер тоже где-то играли, но те группы почти одновременно распались, так мы и оказались вместе. Смешно, но с Тони я уже был немного знаком. Мы с ним учились в одной школе, но он был постарше. Как-то я пришел в музыкальный магазин и повесил там объявление: «Оззи Зиг ищет группу фриков» - я называл себя Оззи Зигом, потому что мне казалось, что это звучит круто, и я думал, что всем будет интересно узнать, кто же это такой. В общем, нарисовался Тони, и я подумал, что он считает меня полным идиотом, но в итоге он таки присоединился к нашей группе».
Тони и Гизер совершенно покорили Билла: первый - своей виртуозной игрой на гитаре, а второй - своей необычной личностью. Билл рассказывает: «Я познакомился с Тони у него дома. Нам было примерно по пятнадцать; мне - почти шестнадцать, ему - чуть поменьше… У него была гитара, и он играл на ней «Johnny B.Goode» и другие вещи. Только посмотрев на него, я сразу подумал: „О боже, да этот парень действительно умеет играть!" Когда я с ним познакомился, его пальцы были уже повреждены прессом, и я подумал, что он удивительно спокоен. Он все время перебрасывался шуточками с окружающими. Было очевидно, что он очень трудолюбивый - еще бы, один из лучших гитаристов Бирмингема в свои шестнадцать!»