Он не собирался особо рисковать своей жизнью наравне с малознакомыми магами.
Внутри его временного жилища, Корнев начертил несколько охранных и сигнальных печатей. Не общедоступных, а собственного изобретения. Вообще Корнев всегда полагал, что нормальный маг должен все придумывать сам. Иначе какой смысл вообще изучать данное искусство, если все делаешь по учебнику.
Вон, чем он был сильнее, в плане ступеней, тех же самых подростков? Да ничем, скорее всего.
Подвесив за «ребра» палатки лампу, Томас забрался в спальник. Он долгое время ворочился, крутился, пытался заснуть, но сон не нашел.
Еще немного повалявшись, скрипя зубами, Корнев накинул пальто и вышел в ночь.
Гроза ушла дальше на север, оставив за собой ясное, звездное небо.
Он пошел по лагерю, проверяя общие печати. Их ставил Стейн, на удивление — самый сильный из пятерки друзей. Вот только с покалеченной ногой не самый умный красавчик мало на что мог сгодится.
Если ему и Сои завтра не станет лучше, Томасу придется делится с ними своей алхимией.
Как-то дорого ему обходилась возможность украсть у сатиров демонический клинок. И вообще, что имел в виду его сосед, говоря про каких-то королей? В мире духов что, феодализм процветает?
— Сегодня хорошая ночь.
— Да чтоб тебя! — вздрогнул Корнев, когда рядом появилась беловолосая фигура в черном плаще. — Ты можешь так не пугать?
— Пугать?
— Предупреждать заранее о своем появлении, — объяснил Корнев. — А если бы я в тебя сейчас молнию кинул?
Демон обернулся и его плащ указал на палатку.
— Тогда бы ты уничтожил этот… переносной дом. И испортил бы акт размножения двум молодым обезьянкам.
Корнев сморщился. Ему было ни к чему знать каким образом подростки снимают стресс после смертельной, для них, битвы. Собственно, палаток стояло пять. Одна личная Томаса и остальных по двое. Соя и Мара, понятное дело, легли вместе. Полугномихе сейчас вряд ли требовалась мужская компания.
— Зачем ты опять пришел? — Корнев подошел к краю их импровизированного заградительного барьера и уселся на пень.
Он достал из кармана нож и принялся точить им найденную веточку. Его всегда успокаивало, когда руки были заняты какой-нибудь работой. Профессор в детстве часто шутил на эту тему. И частенько его шутки спускались ниже пояса.
Демон встал рядом. Он опять смотрел на звезды. И что только там нашел?
— Ты ведь мог спасти укротителя?
— Укротителя?
— Обез… человека с волшебным зверем.
— Укрощение… Так вот как эта магия называется, — промычал Томас.
Нож соскочил и Корнев, выругавшись, приложил порезанный палец к губам. Надо же — саламандры его почти не поцарапали даже, а кровь сам себе пустил. Иронично.
— Мог бы, — честно признался Томас. — Возможно я бы в результате серьезно пострадал, но не смертельно. Да, я мог его спасти.
— Почему тогда не спас? Он ведь твой сородич.
Почему? Хороший вопрос… наверное, потому что так он сам остался целее. Да, отряд ослаб, но он бы и так ослаб, если бы в строю стояло два пострадавших мага, а не один живой и здоровый. К тому же Томас никому не доверял и не мог себе позволить быть слабым в окружении потенциальных противников.
Да и, чего лукавить, без Хвана в команде появилось вакантное место. Аккурат для одного черного мага, ищущего способ попасть на Турнир.
— Это сложный вопрос, демон, — внезапно Томас понял, что не знает имени своего соседа.
— Но ты знал, что они тебя преследуют.
— Догадывался.
— И мы с тобой видели эту стаю саламандр, пока выслеживали сатиров.
— Видели.
— Ты знал, что они на них натолкнуться?
— Я надеялся, — Корнев вздохнул. — Я надеялся, что это произойдет.
Беловолосый повернулся к Томасу.
— Ой, вот мне только еще осуждения со стороны демона не хватало.
— Осуждение? Оно мне не знакомо. Я просто пытаюсь понять, почему ты врешь не только мне, но и себе самому, человек Томас Корнев.
— Я не…л.
Демон исчез, Томас остался на поляне один. В данный момент, отчего-то у него болел не только палец, но сердце. Глупое, ненужное сердце. Иногда Корнев завидовал своему сокамернику. Наверное, без сердца было жить проще.
Он надеялся, что когда-нибудь у него получится так же.
Корнев поднялся и посмотрел в сторону логова сатиров.
Если бы он был сильнее, достаточно, чтобы не боятся удара со стороны магов, он бы помог Хвану. Не из общечеловеческих чувств, а просто чтобы не видеть, как рыдает человек, лишившейся самого драгоценного, что у него было.