— И это полезно для нервов? — спрашивал Джейк.
Во-вторых, Минди мучили судороги в ногах. Всякий раз, когда начиналась судорога, нам приходилось останавливаться, чтобы Минди могла хоть немного походить, пока не станет легче. Мы стояли, прислонясь к машине, и смотрели, как она, припадая то на одну, то на другую ногу, ковыляет по полю, усеянному цветами и бутылкам из-под пива. Было по-настоящему тепло, солнце светило так ярко, что приходилось щуриться. Издалека Минди казалась маленьким, озаренным солнцем роботом.
— Проходит! — кричала она. — Мне уже легче!
— Вот сейчас я начинаю жалеть, что не курю, — сказал Джейк.
— Я чувствую, как расслабляются мышцы!
Куртка Джейка пузырем вздулась на ветру. Он стоял рядом со мной. Наши локти соприкасались. Мы были похожи на родителей, которые вывели ребенка на прогулку в парк.
— Ты ведь рожала? — вдруг сказал он, словно читая мои мысли.
Я кивнула.
— А судороги в ногах у тебя были?
— Да вроде нет.
— Это все ее выдумки.
— Вряд ли.
Я почувствовала, он смотрит на меня. И отвернулась. Тогда он спросил:
— Сколько?
— Что?
— Сколько детей?
— Двое, — сказала я.
— Твой муж любят детей?
— Ну конечно.
— А что он делает?
— Что делает?
— Чем зарабатывает на жизнь? Шарлотта, о чем ты думаешь?
— Да… Так он… в общем, он проповедник.
Джейк присвистнул.
— Разыгрываешь?
— Нет.
Минди неторопливо направлялась к нам, за ней полосой тянулись примятые цветы.
— Теперь совсем прошло, — сказала она.
Джейк посмотрел на нее отсутствующим взглядом, словно не мог понять, что именно у нее прошло.
Часов в двенадцать дня мы проехали мимо большого щита в виде горки пластмассовых апельсинов — приветствие по случаю прибытия во Флориду.
— Ура! — крикнула Минди. — Сколько нам теперь осталось ехать?
— Еще накатаешься, — сказал Джейк. — Ты что, никогда не видела карту США? Мы едем вниз, по знаменитому Большому Пальцу.
— Я устала от езды. Разве нельзя остановиться в мотеле или еще где-нибудь? Мисс Боханнон говорит, в моем положении долго ехать в машине вредно.
— Что еще за мисс Боханнон?
— Фельдшерица, она учит уходу за ребенком.
Джейк нахмурился и нажал на акселератор.
— Не понимаю, — сказал он, — зачем там преподают уход за ребенком.
— Чтобы научить, как ухаживать за ребенком, дурачок.
— Пустое дело, по-моему, — заметил Джейк, — Ведь большинство девчонок отдадут своих детей на усыновление.
— Верно, но такие девчонки не ходят на эти занятия. Они посещают курсы по уходу за внешностью.
— Ясно, — сказал Джейк. …
Какое-то время он ехал молча. По его лицу было видно, что он о чем-то размышляет. Потом он снял ногу с акселератора.
— Постой-ка.
— Что такое?
— Ты что, собираешься оставить этого ребенка?
— Конечно.
— Ну, знаешь, по-моему, это ни к чему…
— Как, Джейк? Что же, по-твоему, мы должны…
— Мы?
Минди повернулась и посмотрела на меня. Я уставилась на проплывающую мимо бензоколонку.
— Ты на что это намекаешь, Минди? — спросил Джейк. — Рассчитываешь, что мы поженимся?
— Конечно, рассчитываю. Иначе зачем тебе было ехать в такую даль? Надо хоть немножко любить меня, чтобы столько проехать.
— Не зверь же я, в конце концов, — сказал Джейк. — Даже когда угоняют самолеты, детей отпускают. Даже когда дерутся за места в спасательных шлюпках, детей сажают в первую очередь.
— В шлюпках? Ты о чем? При чем тут шлюпки?
— Я ехал спасать ребенка из тюрьмы. Умора! Ничего себе тюрьма. Да ты меня просто надула!
— Нет, не надула! Зачем ты так говоришь? Так вот, послушай, Джейк Симмс, — сказала Минди. — На попятный ты не пойдешь. Ехал в такую даль, забрал меня из приюта, привез в другой штат — и вдруг передумал? Ну нет! Мы с тобой поженимся, у нас будет ребенок и самый прекрасный дом на свете.
— Ни за что, — отрезал Джейк.
— Если хочешь, можем остаться здесь, во Флориде. Купим маленький домик по соседству с Оливером, разве плохо? И вообще, климат здесь для детей самый подходящий. — Она обернулась ко мне. — Здесь они не будут постоянно простуживаться, и нам не надо будет покупать им зимние вещи. Здесь жить дешевле. Я так люблю тепло. Обставим дом по-летнему, все будет ярких цветов: плетеные стулья, белые занавески с оборками, перевязанные посредине лентой, эти, как их?…
— Занавески «присцилла», — подсказала я.
— Ага, «присцилла». Обязательно повесим. Занавески «присцилла». Во всех комнатах, кроме гостиной. Там будут портьеры из искусственного шелка, Золотистые или, может, оливкового, цвета. Какие-тебе больше нравятся, Джейк? Золотистые? — Джейк молча смотрел прямо перед собой. — Оливковые?