Впрочем, само понятие субстанции, которая может втекать, вытекать, наполнять сосуды или делать их пустыми, уже обеспечивает смыслом понятия "внутреннего" и "внешнего".
И вот Курт хочет нас уверить, будто древнегреческое "мифическое" понятие субстанции отличается от научного, и, что если мы это различие осознаем и будем учитывать, то мы поймём мифическое мышление и, через это, Миф станет нам ближе.
Он приводит такой пример:
"В "Илиаде" торжественно рассказывается история скипетра, который принадлежит Агамемнону как главнокомандующему. Он получил его от своих предков, а они от Зевса. Тиме рода продолжает жить в нем как наследство, он содержит ту мифическую субстанцию, которая наполняет царя и которая придает ему божественное значение".
Отличие этого древнего отношения к скипетру от современного заключается, по мнению Хюбнера, в том, что...
"Сегодня мы склоняемся к тому, чтобы понимать скипетр чисто символически: просто как знак королевского или судебного достоинства".
И что...
"Неприменимость такого понимания к грекам проявляется уже в том, что скипетр не подлежит обмену, а все зависит от этого скипетра, которым сейчас владеет царь".
Пусть так....
Зато существует полная применимость эллинского понимания к нам.
В нашей культуре точно так же имеются вещи особого общественного значения. Произведения искусства, например. Нетрудно ведь изготовить точную копию картины Микеланджело - и, однако, оригинал не может быть обменен на эту копию, невзирая на полную их неразличимость.
Но, почему?! Ведь для глаз копия даже лучше, ярче, новее...
Да потому, что значимость предмета искусства - не в самом предмете, а в отношении к нему людей.
Именно такова особая общественная значимость скипетра Агамемнона, доставшегося от предков.
И эта значимость не нуждается в "мифической субстанции" для своего существования: она обеспечена отношениями людей в обществе; тем, что общество имеет ИСТОРИЮ.
Величие и достоинство царя и царского имущества (трона, короны, скипетра, печати, колесницы и проч.) - в отношении к нему его подданных, почитающих его, признающих его власть и суд.
Это Достоинство (Time) может быть обретено, может быть утрачено, но не по воле самих подданных, которыми это Достоинство живо, а по воле Зевса. В этом отличие Царства от Республики, Монархии от Демократии.
Но и в том, и в другом случае значимость лица и его атрибутов - в отношении к нему сограждан. И это справедливо касательно любого фрагмента публичного быта.
Можно, конечно, объяснять значимость публичной вещи (а именно таков скипетр царя) присутствием в ней "божественной субстанции", но беда в том, что это объяснение вторично по отношению к ЗНАЧИМОСТИ, - можно, ведь, и не объяснять....
Кроме того, Хюбнер обязан учитывать, что имеет дело с Поэзией. И когда Гомер описывает историю царства Агамемнона как историю его скипетра, то это, прежде всего, ПОЭТИЧЕСКИЙ ТРОП, а вовсе не "мифическая система мышления древних греков".
Их мышление ничем не отличается от нашего. Больше того, оно образует базис нашего мышления, поскольку мы - наследники античной культуры.
В частности, мы наследуем и общественный быт эллинов. И в нашем обществе - точно так же, как в античном - существуют комплексы публичных отношений, обнаруживающихся в феноменах Кидоса, Тиме, Олбоса и т.п.
Так, например, имярек носит звание Академика (эллинское слово, между прочим) и актуально является Академиком, владеет академическим имуществом (квартирой в Академгородке и академической дачей) не потому, что в него налили особый ученый эфир "академнос", а потому, что другие значимые и авторитетные люди, члены Академии, признают его академиком, почитают за такового. И это почитания распространяется за стены Академии на публику в целом, благодаря авторитету академиков.
Те же академики могут лишить конкретного имярека звания Академика, изгнать его из стен Академии, отнять академическое имущество, и тем самым обесчестить его.
(Как и в Древней Элладе, где лишение достоинства воина сопровождается отнятием его снаряжения. И, напротив, обретение снаряжения воина сопряжено с обретением достоинства.)
Это говорит о том, что достоинство Академика, его Тиме, находится не в нём самом, а в отношении к нему других людей. И здесь мы ничем не отличаемся от древних эллинов.
Всё сказанное теперь нами о "Тиме" и "Кидосе" как феноменах публичной жизни Хюбнеру, к сожалению, недоступно, и он продолжает развивать свою теорию божественного эфира.
Так, он пишет далее:
"В тесной связи с кидосом, тиме, находится олбос (Olbos). Подспудно олбос означает богатство, благополучие, счастье. /../ Богиня Афина дала Алкиною олбос. В Olbos находится благословение богов, он имеется во владельце и в его владении. Поэтому Одиссей может просить небесные силы, чтобы они сделали подарки, которые он получил от Феаков, "olbia", то есть наполнить их той субстанцией, которая дает счастье в божественном смысле".
Нужно заметить, что сам Одиссей не говорит ни о какой "субстанции", - это домыслы Курта Хюбнера.
Нашим глазам ситуация предстает совершенно в ином свете: Одиссей совершил публичный акт - принял дары от феаков; этот акт может быть расценен по разному и, соответственно, или способствовать общественному благополучию Одиссея как царя Итаки, или повредить ему в глазах подданных. Потому Одиссей и молит богов сделать так, чтобы совершенный им политический акт способствовал его счастью.
Спрашивается, каким образом могут боги сделать просимое?
Таким, что боги влияют на людей, на их настроения и отношения. Вот Одиссей и просит богов о том, чтобы граждане Итаки благосклонно отнеслись к дарам, принятым им от феаков.
А всё дело в том, что принятие помянутых даров царем есть акт международной политики.
Точно так президент Трамп может беспокоиться о том, чтобы подарки, принятые им от Путина, не были расценены американской публикой как подкупа.
То же относится и к президенту Китая Си-Цзин-Пину, принявшему из рук Путина орден Андрея Первозванного. Он тоже может просить Небо о том, чтобы этот внешнеполитический акт был благосклонно принят китайцами.
При этом ордену вовсе не нужно наполняться никакой божественной жидкостью.
Ущербность объективистской логики Хюбнера хорошо видна также на примере семьи.
Из советской идеологии мы твердо усвоили: "Семья - ячейка общества". Она такова, потому что сама есть миниатюрное общество, и даже мини-государство, у которого есть глава, есть обычаи-законы, есть история, есть Гении-покровители (Предки). И, главное, Семья - это персональные отношения и общения членов семьи друг с другом в рамках семейной традиции, вписанной в традиции Города и Рода.
Курт умудряется представлять семью помимо общества, как некую амфору, в которую боги вливают свое вино. Хорошо бы ещё указать тот винный погреб, в котором эта амфора хранится.
Хуже того, у него "семья" - это идея, включающая в себя соотношение внутреннего и внешнего.
Он пишет:
"Идея семейства вообще имеет особое значение для мифической связи внутреннего с внешним. Семейство не воспринимается здесь ни чисто материально (биологически), ни чисто идеально (если иметь в виду обладание характерными чертами души). Напротив того, семейство - это постоянная мифическая субстанция, которая однажды перелилась от божественного существа (бога или героя) в человека и теперь передается из поколения в поколение./.../ Мифическая первосубстанция семейства присутствует у священного домашнего огня, поэтому возвращающийся домой победитель кладет туда свой венец, чтобы число Olbos и Kydos предков увеличилось на Olbos и Kydos побежденного".